Читать книгу "Пехотная баллада - Терри Пратчетт"

Она не собиралась становиться орнитологом. Но птицы радовали Поля. В их присутствии его, мягко выражаясь, медлительный разум обретал быстроту молнии. Он внезапно вспоминал их названия, привычки и маршруты, мог насвистеть птичьи песенки, а однажды, когда Полли скопила денег и купила у одного из постояльцев коробку с красками, нарисовал королька — совсем как живого. Казалось, птичка пела…

Мать тогда была еще жива. Попреки не стихали несколько дней. Изображения живых существ считались Мерзостью пред Нугганом. Полли спросила, почему тогда повсюду портреты Герцогини, и получила трепку. Рисунок сожгли, а краски выбросили.

Полли так и не сумела забыть об этом. Мать была незлой — по крайней мере, насколько возможно для человека, который ревностно старается выполнять все прихоти Нуггана. Она медленно умирала среди портретов Герцогини. Среди эха молитв, на которые никто не отзывался. Но каждый раз в памяти Полли предательски оживало воспоминание: гнев, брань и маленькая птичка, трепещущая в пламени очага.

В полях женщины и старики жали прибитую вчерашним дождем пшеницу, надеясь спасти хоть что-то. Молодых мужчин видно не было. Полли заметила, что и другие новобранцы украдкой бросают взгляды на жнецов. Возможно, все они думали об одном и том же.

Шагая среди низких холмов, они до самого вечера никого не встречали. Солнце отчасти рассеяло облака, и, по крайней мере, ненадолго вернулось лето — влажное, душное, неприятное, как гость, который никак не желает уходить домой.

Красное пятно в отдалении выросло и превратилось в нестройную вереницу людей. Полли догадалась, что это такое, как только увидела. Остальные, судя по реакции, нет. Несколько минут новобранцы сталкивались и натыкались друг на друга, а потом наконец остановились и принялись смотреть.

Раненым понадобилось некоторое время, чтобы поравняться с рекрутами и пройти мимо. Двое относительно целых солдат (насколько Полли могла судить) тащили тележку, на которой лежал третий. У остальных были костыли, руки на перевязи и пустые рукава красных мундиров. Но больше всего Полли ужаснули те, кто походил на того человека в трактире, — серолицые, с неподвижным взглядом, застегнутые доверху, несмотря на жару.

Двое-трое раненых поглядели на рекрутов, ковыляя мимо. Их лица не выражали ничего, кроме пугающей целеустремленности.

Джекрам натянул вожжи.

— Привал двадцать минут, — сказал он.

Игорь повернулся, кивком указал на раненых, мрачно тащившихся дальше, и спросил:

— Разрешите пошмотреть, не шмогу ли я им помочь, шэр?

— Скоро насмотришься, парень, — ответил сержант.

— Шэр? — укоризненно повторил Игорь.

— Ладно, ладно. Если по-другому никак. Дать тебе еще пару рук в помощь?

Капрал Страппи гнусно захихикал.

— Да, от помощи я бы не отказалшя, шэр, — с достоинством произнес Игорь.

Сержант окинул взглядом отряд.

— Рядовой Холтер, шаг вперед. В лекарском деле разбираешься?

Рыжий Кувалда немедленно шагнул вперед.

— Я резал свиней у мамы на ферме, сэр, — сказал он.

— Прекрасно. Все лучше, чем армейский хирург, помяни мое слово. Ступайте. И учтите — двадцать минут!

— Пригляди там, чтобы Игорь не прихватил с собой сувениров! — добавил Страппи и снова разразился своим скрипучим смехом.

Остальные уселись на траву на обочине. Кое-кто отошел в кусты. Полли отправилась туда же, но забрела подальше и воспользовалась уединением, чтобы поправить носки. Они сползали, если она о них забывала.

Услышав шорох за спиной, Полли застыла, но тут же расслабилась. Она вела себя так осторожно, никто не должен был ничего заметить. Что такого, если кто-то еще пошел отлить? Она выйдет обратно на дорогу и не станет обращать внимания…

Дылда Тьют вскочил, когда Полли показалась из кустов, — в спущенных бриджах, красный как свекла.

Полли ничего не смогла поделать. Может быть, из-за носков. А может быть, из-за умоляющего выражения лица Дылды. Когда на чьем-нибудь лице написано «Не смотри!», глаза начинают жить собственной жизнью и устремляются куда не надо.

Дылда вскочила, натягивая штаны.

— Послушай, не бойся… — начала Полли, но было слишком поздно.

Девушка скрылась.

Полли уставилась вслед и подумала: черт возьми, нас уже двое. Но что бы я ей сказала? «Не бойся, я тоже девушка, ты можешь мне доверять, давай подружимся, и, кстати, тебе понадобится пара носков»?

Игорь и Кувалда вернулись, не говоря ни слова. Сержант Джекрам тоже промолчал. Отряд двинулся дальше.

Полли шагала в хвосте, рядом с Карборундом. Таким образом она могла бдительно наблюдать за Дылдой, кем бы та ни была. Впервые Полли действительно смотрела на нее. Мало кто обращал внимание на Дылду, потому что она держалась в тени Кувалды. Она была низенькая; теперь, когда Полли узнала, что Дылда девушка, приличнее было бы назвать ее миниатюрной — смуглая, темноволосая, постоянно погруженная в собственные мысли. Она всегда шла рядом с Кувалдой. Более того, она и спала рядом с ним.

Ах вот оно что. Дылда пошла на войну вместе со своим кавалером, подумала Полли. Как романтично — и очень, очень глупо. Теперь, когда одежда и прическа больше не вводили ее в заблуждение, Полли и по другим признакам замечала, что Дылда — девушка, и притом девушка, которая не слишком умело маскируется. Она заметила, что Дылда что-то шепчет Кувалде. Тот обернулся и устремил на Полли взгляд, исполненный ненависти и угрозы.

Я не могу ей открыться, подумала она. Дылда проболтается. Нельзя, чтобы остальные узнали. Я вложила в это столько сил. Я не просто отрезала волосы и надела штаны. Я готовилась…

Да, готовилась.

Все началось со внезапной странной фантазии, а закончилось планом. Сначала Полли пристально наблюдала за парнями. Некоторые пытались отвечать взаимностью, к своему большому разочарованию. Полли запоминала, как они двигаются, прислушивалась, улавливая ритм разговора — ну или того, что сходило у них за разговор, — и отмечала, как они тузят друг друга в знак приветствия. Она открыла для себя новый мир.

У нее были достаточно крепкие для девушки мышцы, потому что заправлять большим трактиром значит таскать тяжести. Полли выполняла непростые обязанности по дому, и руки ее изрядно загрубели. Она носила под длинной юбкой старые штаны брата, чтобы привыкнуть к ощущению.

За такое могли выпороть. Мужчины должны одеваться по-мужски, а женщины по-женски. Переодевание — богохульство и Мерзость пред Нугганом, как утверждал отец Юпк.

И до сих пор это ее спасало, подумала Полли, шлепая по луже. Никто не додумается искать переодетую женщину. Чтобы поверить, что перед ним мужчина, для стороннего наблюдателя достаточно мужской одежды, короткой прически и разболтанной походки. Ну и пары носков, конечно.