Читать книгу "Дэнс, дэнс, дэнс - Харуки Мураками"

И все-таки. Какого черта называть таким огромным, всепоглощающим словом рок-н-ролльную банду?

Не разуваясь, я повалился на кровать и с закрытыми глазами попытался восстановить в памяти образ девчонки. Плейер. Бледные пальцы отстукивают по столу ритм. Genesis. Растаявший лед в бокале…

Начало начал.

Лежа недвижно с закрытыми глазами, я чувствовал, как во мне медленно циркулирует алкоголь. Я развязал шнурки, скинул ботинки и забрался в постель.

Похоже, я был куда более измотан и пьян, чем воображал. Я лежал и ждал, чтобы какой-нибудь женский голос произнес рядом: “Э, милый, сегодня ты перебрал!” Но никто ничего не сказал. Я был абсолютно один.

Начало начал.

Дотянувшись до выключателя, я погасил торшер. “Опять, небось, приснится отель "Дельфин"”, — еще успел подумать я в темноте. Но ничего не приснилось. Открыв поутру глаза, я ощутил внутри лишь какую-то бессмысленную пустоту. Абсолютный ноль, подумал я. Ни снов, ни отеля. Я нахожусь в совершенно вздорном месте и занимаюсь полнейшей ерундой. Походные ботинки валялись на полу у кровати, точно два околевших щенка.

Небо за окном закрывали мрачные низкие тучи. Это небо выглядело таким холодным, что казалось, вот-вот пойдет снег. Посмотришь в такое небо — вообще ничего делать не хочется. На часах пять минут восьмого. Ткнув пальцем в пульт дистанционного управления, я включил телевизор и, не вылезая из постели, стал смотреть программу утренних новостей. Ведущие долго рассказывали что-то о предстоящих выборах. Минут через пятнадцать я плюнул, выключил телевизор, встал и поплелся в ванную, где сполоснул лицо — и принялся за бритье. Для пущей бодрости я решил мурлыкать увертюру из “Женитьбы Фигаро”. Вскоре, однако, поймал себя на том, что вроде как мурлычу увертюру из “Волшебной флейты”. Чем больше я старался вспомнить, что откуда, — тем лишь сильнее запутывался. За что бы ни взялся я в это утро — все наперекосяк. Бреясь, порезал щеку. Надев сорочку, вдруг обнаружил, что на манжете оторвана пуговица.

В ресторане за завтраком я снова увидел ее — вчерашнюю девчонку из бара. В обществе взрослой женщины — матери, надо полагать. Никакого плейера при ней уже не было. Одетая во все тот же джемпер с надписью “GENESIS”, она сидела за столиком и с невыносимой скукой на физиономии прихлебывала чай. Ни к ветчине, ни к яичнице перед собою почти не притронулась. Ее мать — да, судя по всему, именно мать, — оказалась миниатюрной женщиной лет сорока или чуть больше. Волосы собраны в узел на затылке. Свитер из верблюжьего кашемира поверх белоснежной блузки. Брови — точь-в-точь как у дочери. Нос очень правильный, аристократической формы. Томная затруднительность, с которой она намазывала себе бутерброд, выдавала в ней натуру, привыкшую очаровывать собой всех и вся. В ее движениях сквозило нечто такое, что могут позволить себе лишь женщины, постоянно находящиеся в центре внимания.

Когда я проходил мимо их столика, девчонка вдруг подняла взгляд и посмотрела мне прямо в лицо. И весело улыбнулась. На этот раз — совершенно отчетливо, совсем не так, как вчера. Ошибки быть не могло…

Завтракая в одиночку, я пытался занять чем-то голову, но после воспоминания о ее улыбке больше ни о чем толком не думалось. За какую бы еще мысль я ни брался, в мозгу лишь прокручивались одинаковые слова — и ничего не происходило. Поэтому я просто завтракал в одиночку, разглядывая перечницу перед носом, — и не думал вообще ни о чем.

7

Заняться было нечем. Ни служебных обязанностей, ни персональных желаний. Хватит с меня: я уже пожелал остановиться в отеле “Дельфин” — и вот что получилось. Отеля, в котором переворачивались судьбы людей, больше нет— и здесь уже ни черта не изменишь. Ты проиграл, приятель. Руки вверх.

Тем не менее, я спустился в фойе, расселся на роскошном диване и попытался составить в уме расписание на день. Но расписание не составлялось. Осматривать местные достопримечательности не хотелось — а куда еще пойдешь? Подумал было убить время в кино — но, во-первых, не шло ничего приличного, а во-вторых — ну что за бред: тащиться из Токио в Саппоро, чтобы убивать время в кинотеатре!.. Чем же заняться?

Нечем.

И я решил пойти в парикмахерскую.

В конце концов, с этой вечной токийской занятостью я уже полтора месяца не стригся!

Так что это очень правильное решение. Здравое и реалистичное. Выдалось свободное время — марш в парикмахерскую! Совершенно разумно. С какой стороны ни смотри — поступок, за который не стыдно.

Я пришел в парикмахерскую при отеле. Чистую, свежую, благоухающую — одно удовольствие находиться внутри. Надеялся, что будет очередь, и придется долго ждать — но, как назло, стояло обычное утро буднего дня, и никакой очереди не было в помине. По серо-голубым стенам салона были развешаны абстракные картины, а из динамиков кабельного радио растекались кантаты Баха в обработке Жака Руше. Назвать все это “парикмахерской” просто не поворачивался язык. Этак скоро придется мыться в бане под хор грегорианских монахов. А в приемной Налогового управления медитировать под “нью-эйдж” Сакамото Рюити…

Стриг меня совсем молоденький мастер, еле-еле за двадцать. Как и вчерашний бармен, тоже не знал о Саппоро ни черта. Когда я рассказал ему, что раньше на этом месте стоял другой, совсем неказистый отелишко, который тоже назывался “Дельфин”, — он лишь вымолвил: “Что вы говорите?” — и тут же потерял к рассказу интерес. Подобные темы, как видно, были ему в принципе до лампочки. Очень стильный малый. В сорочке от “Мен'з Биги”. Впрочем, дело свое он знал неплохо — и я вышел из парикмахерской удовлетворенный хотя бы этим.

Вернувшись в фойе, я снова задумался — куда бы еще себя деть? На всю стрижку ушло каких-то сорок минут.

Но в голову ничего не приходило.

От нечего делать я просидел какое-то время на диване в фойе, разглядывая окружающее пространство. За стойкой приема я заметил вчерашнюю девицу в очках. Мы встретились с нею глазами, и она как будто слегка напряглась. С чего бы? Неужели факт моего существования как-то отразился в ее сознании? Трудно сказать…

Время подошло к одиннадцати. Можно и насчет обеда подумать. Я вышел из отеля и неторопливо побрел по улице, размышляя, где и что мне хотелось бы съесть. На какой бы ресторанчик ни падал взгляд — желудок оставался равнодушным. Проклятый аппетит не приходил. Наконец я плюнул, зашел в первую попавшуюся забегаловку и заказал спагетти с салатом. И бутылку пива. Небо за окном еще с утра обещало разродиться снегопадом, да все никак не решалось. Огромная туча нависала над городом, словно Летающий Остров из книжки про Гулливера. Предметы вокруг приобрели отчетливый пепельный оттенок. Что вилка, что салат, что пиво в бутылке — все сделалось пепельно-серым. Любые попытки что-либо придумать в такую погоду заранее обречены.

Наконец я решился: вышел на улицу, поймал такси, поехал в центр и стал убивать время в огромном универмаге. Купил носки, пару нижнего белья, батареек про запас, зубную щетку походного типа и кусачки для ногтей. А также пакет бутербродов на вечер и толстый стакан для бренди. Ни в одной вещи из этого списка особой необходимости я не испытывал. Покупками занимался с единственной целью: убить время. И убил таким образом целых два часа.