Читать книгу "Всемирная выставка в Петербурге - Марципана Конфитюр"

Эскориала; французы плели новомодные кружева из стекла и стали; германские дредноуты и пушки собирались выставляться в окружении стен пряничного домика, как будто из рождественской сказки — кстати, он один был уже полностью готовым. Средневековый псевдо-замок Венгрии переходом соединялся с покрытым мозаиками австрийским, отчего-то показавшимся похожим на санаторий или модную больницу для истеричных. Под этим переходом ютился маленький киоск Боснии и Герцеговины — пока что отдельный. Трасвааль и Китай тоже имели свои павильоны — должно быть, в последний раз. Лично Николаю Львовичу больше всего понравился павильон США — он был выстроен по славной моде времён Очаковских и покорения Крыма и нёс дух порядка, стабильности и уважения к предкам. В общем, сразу было видно, что серьёзными людьми построен дом! Не то, что несколько жалких одно-двух этажных избушек, соединённых кривыми тропинками с торчащими кое-где столь же кривыми и жалкими деревцами, которые поставили на отведённой им территории япошки. Что за отсталая нация, XX век уже на носу, а они до сих пор по-человечески строить не научились! Вот англичане... Впрочем, на Британский павильон министр вообще смотреть не стал — противно было.

Русская часть выставки, ловко соединяющая новомодное извилистое декадентство и горделивую славянскость, хотя и была далеко ещё не достроена, обещала стать великолепной. Площадь павильонов была больше, чем у любой такой выставки прошлых десятилетий. Нефть, сталь, паровозы, паромобили, золото, хлеб, скот, элекроэнергия, «Мир искусства», «Могучая кучка», балет, теософия — кажется, не было ни единой области достижений Империи, которая не нашла бы места на экспозиции! И с популярными нынче деревнями аборигенов не только не подкачали, но превзошли! На прошлой выставке в Париже их было две, а у нас целых три будет: с кавказскими туземцами, с центральноазиатскими и сибирскими! Пусть не думают горделивые европейцы, будто русский народ хуже них несёт бремя белого человека!

— Прошу заметить, Ваше Превосходительство, что деревни сообщаются с павильонами, представляющими основные достижения хозяйства данных провинций. К посёлку текинцев примыкают павильоны Текстиля и Коневодства, с посёлку самоедов — павильон Золота, а черкесский аул непосредственно сообщается с павильоном Нефти. Таким образом, зритель будет незаметно для себя переходить как бы от дикости к цивилизации и видеть выставку единым целым, не отрываясь!

— Превосходно, — ответил министр, разглядывая, как на искусственной горе сбоку от Нефтяного дворца лепятся друг к другу свеженькие аккуратные сакли.

Потом он подумал, что надо распорядиться всё-таки вербовать в деревни грамотных туземцев, а не абы каких. Лучше даже чтоб гимназию окончили. А то пускать совсем уж диких в эту красоту опасно как-то: не дай Бог, всё разломают по темноте своей; а то и решат навсегда поселиться, потом их не выдворишь...

Додумать эту мысль до конца он не успел, потому что услыхал какие-то крики снизу. Опустил бинокль и увидел у подножия ворот человека в мундире Министерства внутренних дел. Тот, крича, размахивал какими-то бумагами.

— Пропустить! — крикнул Николай Львович своей охране.

Пять минут спустя запыхавшийся чиновник оказался наверху, подле министра.

— Ваше Превосходительство! Вы велели срочно сообщить по сему делу, если новости появятся! Потому я счёл нужным явиться сюда. Вот... — Докладчик показал на бумаги, которые ветер бесцеремонно трепал в его руках.

Министр сразу же понял, о чём речь, и велел начальнику стройки оставить его с подчинённым наедине.

— Подняли архивы по равелинной команде?

— Так точно-с! В последнем составе охраны служил Иван Коржов, из крестьян Ярославской губернии, 1840 года рождения. На суде клялся, что не знал о планах Нечаева. Свидетели утверждали, что он самолично убил одного из народовольцев по время бойни. После бойни со службы ушёл, умер пять лет назад.

— И почему вы думаете, что именно тот, кто нас интересует.

— У раненой старухи та же фамилия, Ваше Превосходительство! Коржова Ольга Саввишна, вдова.

— Допросили её?

— Допросили, так точно! Но она пока в бреду, так что толком поговорить с нею не представлялось возможным... Узнали только главное: у неё есть сын Михаил, двадцати одного года от роду.

— Михаил... Двадцати одного... — Повторил министр, прикидывая, сколько должно быть сейчас цесаревичу. Да, всё сходилось.

— Курьёзно, Ваше Превосходительство, то, что этот юноша работает как раз на сией стройке!

— Вот как! Где же именно? — Задумчиво произнёс Николай Львович, ещё раз осматривая в бинокль территорию будущей выставки, словно надеясь увидеть там неуместно выжившего Романова.

— Не могу знать-с! Разведаем-с!

— Разведайте, разведайте! А потом примите меры незамедлительно...

Глава 9, В которой Миша воздвигает идолов и уличает газетчиков во вранье

— А если не придёшь, сказал, то мы тебя похитим!

— Прямо так и сказал?

— Да.

— А он не цыган, часом, был? — спросил Ваня.

— Да нет же! Говорю, одет как барин! — объяснил ещё раз Миша. — Варя думает, что это адвокат. Хотя всё равно непонятно, на кой я им сдался.

В этот раз они белили потолок в будущем павильоне Текстиля. Пожалуй, он нравился Мише больше всех остальных на этой выставке: купол из стали и матового стекла, повторяющий очертаниями хлопковую коробочку он заприметил на стройке уже давно, а теперь, когда попал внутрь, оказалось, что и оконные рамы, и внутренние светильники тоже сделаны в виде плодов туркестанского золота. Самопрялки и самовязалки не хуже английских почему-то завезли и уже выставили в павильоне, не дожидаясь отделки. Так что после побелки их с Ваней, скорее всего, ещё ожидало несколько часов мытья машин от извёстки. Впрочем, был шанс, что они уйдут быстро, и отмывать экспонаты придётся кому-то другому...

— А как думаешь, может быть, сходить к ним туда в самом деле, а Вань? Не убьют же меня в самом деле! Кому вообще я сдался и на что — не понимаю! А то что да как разузнаю, так хоть голову не буду ломать над этой загадкой!

— Не знаю, — ответил напарник. — Вот я бы поостерёгся. Благонамеренные люди, они, знаешь ли, так себя не ведут. Туман вокруг себя не напускают, не запугивают, сразу говорят, какое дело.

— Вот и Варя так сказала, — вздохнул Миша. — Как тебе не стыдно, говорит, забивать голову разговорами с какими-то прохиндеями, когда у тебя мать в больнице и еле жива.

— Дело говорит, — заметил Ваня.

— А матери, что, хуже, что ли, будет, если я схожу, да