Читать книгу "Лейтенант империи. Часть первая - Александр Четвертнов"

службы называется, а передача — гвардеец не спеши, людей посмеши.

— Я же правильно понимаю, — Альберт Викторович обернулся ко мне, — вы взломали секретную радиосеть гвардии?

— Нуу, — протянул я и хмуро глянул на Чуватова, — зачем сразу взломали.

— Да не ломал я её, — Рифкат выставил вперёд раскрытые ладони. — Просто подключился с поиска. Как вообще можно взломать то, что не защищено?

— Альберт Викторович, — я растерянно перевёл взгляд, — Михаил Владимирович не….

— Обязательно узнает об этом, — кивнул слуга, потирая руки, а потом спохватился, — о, не волнуйтесь, ваше участие я постараюсь сохранить в тайне, а вот мой зятёк научится уважать старших. У вас нет карманной рации? Так сказать для домашнего прослушивания? — Альберт Викторович развернулся и подошёл к Рифкату.

— Для хорошего человека найдётся, — ощерился тот ещё сильнее, и полез в карман.

— Благодарю, — Альберт Викторович принял подарок, подошёл к выходу и обернулся. — Господа, балл в честь приёма у императора сегодня вечером, я за вами зайду, а сейчас, извольте уделить время портным, им сегодня придётся ой как нелегко.

— Тяжелее чем гвардейцам? — хмыкнул Гусаров.

— Развлекаться на полигоне и пошить восемь парадных мундиров за несколько часов не одно и тоже, — кивнул Альберт Викторович, фокусируя взгляд на Мише. — Потому прошу подойти к задаче максимально серьёзно и ответственно.

* * *

Рыцари ткани и иголки явились сразу после ухода Альберта Викторовича. И понеслась.

Мерки, примерки. Встаньте вот так. Повернитесь. Расправьте плечи. Вытяните руки…. Команды звучали ото всюду и не терпели промедления.

Мастеров оказалось далеко не восемь, а двадцать восемь. К нам постоянно прикладывали различные отрезы ткани. Сгибали их. Подворачивали и подшивали.

Имел неосторожность спросить, к чему такое разнообразие, ведь парадная форма шьётся из уставной ткани. На что получил часовую лекцию о всяких нюансах, тонкостях и исключениях. Вишенкой монолога одного из мастеров стало рассуждение о фасонах нательного белья.

Время шло. Мы стояли, потели, боялись пошевелиться. Даже чесаться приходилось украдкой и очень быстро.

Мы стояли, но прогресс двигался. Буквально на глазах каждый из нас обрастал какой-то частью парадного платья.

Пруха стоял в труселях и одной штанине, и то до колена. Зато рубашка на нём уже готова. Гвоздь щеголял единственным рукавом без манжеты и целым воротником. Фея замер под лацканами кителя, который, без рукавов, смотрелся обычной жилеткой.

— Я думал, что мука — это ходить с девчонками по магазинам, — прошипел Гадел, примеряя туфли.

— Ты ошибался, — поддержал разговор Бобёр, — мы все ошибались.

— Командир, — подал голос Чуватов, остервенело почёсывая бока, — можно мне к гвардейцам на марш-бросок вместо приёма?

— Действительно, зачем мы там? — соглашался с ним Миша, — Ты, Рос, иди, а мы тут останемся.

— Идёт, — кивал я им, получая замечания не дёргаться от портного, — Только Славин танк толкнёте, и я вас тут оставлю.

— Всемером, как раз плюнуть, — обрадовался Бобёр.

— Без доспехов, — закончил я выставлять условия.

— Не, так не пойдёт, — обречённо сдулся Миша.

— А я бы попробовал, — вмешался Феймахер. — Есть одна идея.

— Знаешь, Хирш, — задумчиво протянул Гвоздь, — после таких слов я начинаю тебя бояться.

— Да, лучше на приём сходим, — поддержал Анджея Пруха.

— Ой, да ну вас, — махнул рукой Феймахер и тут же, словно плёткой, получил по ней сантиметром. — Ай!

— Смирно, — его мастер, судя по тону, явно когда-то служил.

* * *

— А я красавчик, — спустя четыре часа Миша крутился перед зеркалом и рассматривал себя в форме. — Даже награды предоставили, все девчонки сегодня мои будут.

— В мечтах, — хмыкнул ему в ответ Гвоздь, поправляя воротник у соседнего зеркала. — Не родилась ещё женщина, что оторвёт тебя от фуршетного стола.

— Так я ж не против, — парировал Гусар, — пусть рядом стоят и подкармливают.

— Рос, — в гостинную зашёл Гадел, — ты зачем тесак на спину вешаешь?

— Да… — крепление ножен щёлкнуло, я надел китель, проверил, что ремни нигде не выступают, движения не скованны, а ткань не топорщится и обернулся к другу: — неуверенно себя без него чувствую, а после Гусь-Налимска без тесака никуда, и вам советую.

— Разве можно так? — удивился Гадел.

— Миша сказал, что прецедент создан, а раз великий князь замечаний не сделал, то… Миша, — я посмотрел на Гусара, — как там ты сказал?

— То нам даровано такое разрешение, согласно уложению эдикта об оружии в присутствии членов правящего рода. Пункт пятый, подпункт второй.

— Спасибо, — я повернулся к Татарину, — я проверял, действительно, так и написано, так что, и ты бери тесак с собой.

— Как скажешь, — пожал плечами Татарин и полез за своим клинком.

Остальные повторили его манёвр. Приладили ножны на спины. Попрыгали, повертелись и замерли в ожидании.

Долго ждать не пришлось. Альберта Викторовича будто кто-то предупредил о нашей готовности. Стук в дверь раздался через минуту, и он пригласил нас следовать за ним.

* * *

Ковровые дорожки сменяли одна другую. Пестрили архитектурными излишествами стены. Сверкал янтарь и другие полудрагоценные камни. Величайшие люди Российской Империи провожали нас взглядами с полотен картин.

Слуги попадались на каждом шагу. Кто-то шёл с пустыми руками, кто-то тащил какие-то контейнеры и сумки. На поворотах бдели часовые.

В коридорах постовые гвардейцы щеголяли лёгкими гардемаринами. Провожали нас поворотом головы.

Они точно знали, кто повинен в их страданиях. Уверен! Казалось, я кожей чувствовал их ненависть. Что удивительно, так как они не снимали шлемов.

В больших залах, где высота потолков позволяла, мы встретили охранников в среднем доспехе. А в одном, где только люстра свисала на уровне третьего этажа, я увидел гиганта в тяжёлом доспехе.

Как по мне, всё это излишне. Такие солдаты смогут вести бой только на местах. Ну, или, им придётся самим разрушить дворец. Лучше бы поставили больше пехоты в гардемаринах. Мобильность — наше всё.

Но не я командовал охраной дворца. Потому встречалась такая картина тем чаще, чем дольше мы шли. А шли мы долго. Полчаса.

— Я б так жил, — восхищённо крутил головой Феймахер, — сколько же пространства, да тут в футбол играть можно.

— Ничего хорошего, — не согласился с ним Гусаров. — Приспичит