Читать книгу "Черноземье 3 - Иннокентий Белов"

поэтому я командую Торку плыть к нашему берегу. Через сколько приедут местные Старшие — да кто его знает?

Степняки заголосили, когда мы начали удаляться, но один из старших на них прикрикнул, похоже, что запрещая стрелять. Мы обозначили свой статус, как переговорщиков, хотя не подняли положенное для этого знамя.

Но продемонстрировали великую силу, поэтому заслуживаем уважения.

На том берегу мы и провели с полчаса, пока не появилась группа всадников постарше, при каких-то бунчуках и прочих проявлениях степной власти.

Всадники столпились на берегу, видя, что мы снова неторопливо возвращаемся к ним.

Потом, оказавшись на расстоянии десяти метров от берега, я торможу Торка, а сам внимательно рассматриваю двоих степняков постарше. Они выехали вперед и теперь никто не загораживает от меня переговорщиков.

Оба со смуглыми, широкими лицами, одеты явно побогаче остальных, в кольчугах и с сильно надменными выражениями на рожах.

По их понятиям тот, кто первый обратился насчет встречи, тот и должен приветствовать остальных переговорщиков тоже первым. Как бы, как более зависимый и слабый, те же, кто считает себя сильнее, никогда не просят о встрече, а сами приезжают и наезжают.

Для меня это нетрудно сделать, я повыше поднимаю свое знамя и называюсь еще раз:

— Мастер Ольг Прот! Капитан Совета Астора! Мое слово крепче камня! Рад встрече с такими доблестными мужами!

— Меня зовут Вижулис, это мой командир Жуляпис, — довольно по-простому отвечает один из степняков, выехав еще немного вперед.

Прямо какие-то литовские у них имена тут в степи. Впрочем, это я уже давно знаю, еще с тех пор, как общался с купцами из тех мест, особенно когда скупал у них тетиву для арбалетов.

— Что тебе надо, Ольг Прот? Говори быстрее, нам некогда долго слушать тебя, — сразу же начинает хамить мне степняк.

Типа, что договариваться не о чем, покоритесь и получайте нашу волю.

Впрочем, они тоже выбраны мной в жертвы, поэтому распинаться именно перед этими вожаками мне нет никакого особого смысла. Сами они явно не нацелены на какие-то продуктивные разговоры, очень много о себе понимают, да и не их ума это дело — договариваться с сильномогучим Магом.

Их дело — послужить красивой картинкой моей мощи и предостережением остальным дерзким сынам степи. Что и на силу степи есть другая сила, которая убивает сразу сотнями безо всякого разбора.

— Раз некогда, тогда и мы не станем долго говорить. Передайте своим вождям, что вас всех тут ждет только смерть! — отвечаю я и даю сигнал плыть обратно к нашему берегу.

Разозленные вожаки приказывают своим воинам, которых уже набралась примерно целая сотня вокруг них, стрелять по лодке. Правильно я им все сказал, сразу вывел из себя, мне мирное расставание ни к чему сейчас.

Стрелы теперь валятся постоянно с купола, понемногу выбивая его основу, но мы уже отплыли на середину реки.

Пришло мне время показать наивным агрессорам, что ждет их всех в скором будущем, все на корм стервятникам и воронам отправятся разбросанными кусками тел. Летающих падальщиков здесь, в благодатных землях, на самом деле очень много, вот и сейчас они уже нарезают круги в небе.

Предчувствуют будущее пиршество.

Я поднимаю фузею, переключаю ее на стрельбу импульсами самой малой мощности и особо не целясь, выпускаю первый сгусток в то место на берегу, где до сих пор неподвижно наблюдают за нами вожаки.

Стрелять по нам начали, это значит, что никто себя неприкосновенным парламентером или переговорщиком чувствовать больше не может.

Пролетев это небольшое расстояние, сгусток впитался в землю, я за это время успел переключить фузею на среднюю мощность.

И когда совсем небольшой кусок берега разлетелся по сторонам, убивая и калеча лошадей и всадников, пустил второй немного в сторону влево, потом третий в другую сторону.

Через несколько секунд берег и спуск в воду оказались завалены грудой тел, но я на этом не успокоился и поставив максимальную силу сгустка, выстрелил им два раза в каменистый склон нависающего над остальным берегом холма.

Первые три выстрела выкосили всех, кто остался на берегу смотреть на наше отплытие, последние наверняка добили много остальных выживших воинов. Ничего, мне не особо важно, сколько выживет воинов именно этого племени. Главное, чтобы остались хоть кто-то в живых, кто сможет рассказать про произошедшее тут побоище.

Произошедшее потому, что настоящего Мастера оскорбили в его лучших чувствах и начали стрелять в парламентера.

Да еще ему в спину, что вообще никуда не годится. Правда, я и сам не брал с собой белое знамя, обозначающее здесь тоже приглашение к переговорам. Впрочем, сила солому ломит, кто победил на месте, тот и прав потом окажется.

Вскоре мы выпрыгиваем из лодки и так же под прикрытием моего купола стрелы, пусть теперь и довольно редко, но пытаются выбить гвардейцев, затаскивающих лодку повыше.

Я поднимаюсь сам на небольшое возвышение и в бинокль рассматриваю, откуда по нам продолжают стрелять.

— Ага, небольшой отряд оказался за каменным холмом и так смог сохранить себе жизни. А вот теперь не смогут, — и я посылаю максимальный импульс в другую сторону холма.

В прицел хорошо видно, как что-то понявшие степняки бросили натягивать луки и пытаются ускакать подальше, но впитавший сгусток склон внезапно исчезает, все окрестные кусты теряют листву и сами валятся как под гигантской косой.

Да, выстрел аннигиляцией на сотню метров в разлете производит суровое опустошение в дерзких степняках и окружающей их реальности.

Я вижу только несколько лошадей, всадникам на которых повезло прикрыться телами своих товарищей и уйти невредимыми из-под обстрела.

— С сотню врагов точно перебили, — с удовлетворением отмечаю я своим. — Ну что, соколы, приуныли? Видите, как нужно захватчиков нашей земли непоколебимо наказывать! И непостижимо истреблять!

Это уже сам весело спрашиваю своих попутчиков. Находиться без привычки под постоянным обстрелом — довольно тяжкое испытание для психики каждого воина. Сам-то я уже привык давно к защите купола и не сомневаюсь в его способности держать стрелы сотнями.

Когда под рукой имеется заряженный Палантир, конечно.

Потом путь домой, уже к позднему вечеру мы оказываемся перед башней Речных ворот, взятой сейчас под усиленную охрану. Пропускают нас довольно долго через узкую калитку в воротах, выставив арбалеты в бойницы, стражники реально пытаются контролировать проходку в город.

Зато я вижу их радостные лица, когда гвардейцы делятся подробностями первой серьезной победы над свирепым врагом. За две осьмицы своих воинов я забрал жизней минимум в шесть раз больше, если даже не в двенадцать.