Читать книгу "Последний ранг - Анна Кондакова"

было плевать, что он об этом думает.

Я уже обвязывал руки и ноги портье скатертью со стола. Эсфирь же толкала менталисту кляп из полотенца. Наверняка, сейчас мы напоминали слаженный криминальный дуэт.

— Ох, как нехорошо… вы уж меня простите… — продолжал бормотать профессор, наблюдая за нами. — Менталиста сложно выявить визуально, но мне этот парень сразу не понравился, как только он открыл рот и поздоровался. Зря я вас не предупредил. Простите, Алексей.

— Давайте обсудим потом, — отмахнулся я от Троекурова, оттесняя его к двери, чтобы выпроводить.

Но он покачал головой и встал, как вкопанный.

— Нет уж, уважаемый! — В его голосе появились решимость и угроза. — Эта сволочь и на меня напала, так что я в деле! Сдадим гада в полицию!

Пока он заявлял о своей решимости сдать преступника, я обшарил карманы портье. Вытащил связку ключей, бумажник и визитные карточки гостиницы. Но искал другое.

Штемпель с красным треугольником. Его нигде не было.

И тут Троекуров шагнул за тумбу, наклонился и поднял Печать с пола.

— Печать Блокады? — удивился он. — Слабенькая и недолгая, но откуда она тут, да ещё и без краски? — Он вдруг с ужасом уставился на меня. — Менталист успел поставить на вас Печать?

— Нет, вряд ли, — покачал я головой. — Мне удалось перехватить его руку.

Мой ответ профессора не успокоил, а ещё больше растревожил.

— Раздевайтесь! Живо! — вдруг потребовал он, поспешив ко мне. — Надо проверить!

Я забрал у него Печать, уже без краски. А ведь она была — я точно видел.

Неужели этот ублюдок всё же успел сделать оттиск? Но тогда почему я не ощутил действие Печати? Она ведь работает так, будто из мага вдруг вынимают все жизненные силы — такое ощущение ни с чем не перепутаешь. Я однажды ставил такую Печать добровольно, перед поединком на кулаках. Были у магов когда-то такие развлечения.

— Раздевайтесь! — опять потребовал профессор. — Печать Блокады не обязательно должна задеть кожу, чтобы сработать. Она примагничивается к телу мага без соприкосновения, если он не защищён. А у вас нет даже элементарной защиты, как я посмотрю.

Эсфирь подскочила ко мне и принялась задирать на мне рубашку.

— Раздевайся! Давай! Алекс! Ну чего ты стоишь⁈ Надо проверить!

Скрипнув зубами, я быстро скинул пиджак, расстегнул рубашку и стянул её с себя.

Дальше раздеваться уже не пришлось.

Под рёбрами, с левой стороны живота, на коже мерцала Печать Блокады — красный треугольник. Видимо, из-за того, что эфир во мне был на нуле, я даже не заметил действие Печати.

— Плохо… очень плохо… — помрачнел Троекуров, скептически поджав губы. — Печать хоть и слабая, но пару дней продержится. Вы можете перебить её хорошей дозой радонита, но и то временно, буквально на пару минут. Однако меня больше беспокоит, зачем эта Печать вообще понадобилась? У вас есть враги? — Он нахмурился и добавил: — Хотя о чём я спрашиваю… Конечно, есть. У вас враги — это вся страна. Я бы даже сказал — весь мир. Причём, обе его стороны.

Я быстро надел рубашку и накинул пиджак.

Враги — весь мир. Звучит обнадеживающе. Что же такого сделали родители Алекса Бринера год назад, чтобы их возненавидел сразу весь мир?

Профессор глянул на портье, лежащего на полу, и брезгливо поморщился.

— По суду, его лишат магии навсегда и вживят нестираемую Печать Блокады. Могу гарантировать.

Я склонился над портье и внимательно его оглядел.

— Надо понять, кто его послал. У врагов обычно есть имена, даже если их целый мир.

Троекуров хмыкнул, соглашаясь с моим доводом. Привычным движением он сунул руку в карман, вынул мятное драже и зажевал. Похоже, он делал так всегда, когда пытался успокоиться после нервной встряски.

— Только не перестарайтесь, молодой человек, — пробормотал он. — Лучше не оставлять следов на теле, иначе полиция вас и самого не отпустит. Хотите, принесу вам один из моих алхимических приборов? Он вполне подойдет для допросов. Это портативная гильотина для рубки твёрдых ингредиентов.

Я и Эсфирь уставились на профессора, такого интеллигентного и такого великодушного сукиного сына.

Он однозначно понравился нам обоим.

— Гильотина вполне подойдёт, — кивнул я.

Через пару минут в моих руках уже имелась та самая гильотина — устройство небольшое, но острое, с ножом, скользящим в пазах. Щёлк — и какой-нибудь части тела просто не будет.

Идеально.

Я ухватил связанного портье за грудки и усадил в кресло, затем просунул под нож гильотины его правую руку и попросил Эсфирь хорошенько ударить парня по лицу, чтобы тот очнулся.

Эсфирь с большой охотой отвесила ему пять пощёчин.

На шестой он замычал с кляпом во рту. Фартук, которым ему завязали глаза, уже успел пропитаться кровью от порезов — керамической вазой я его недурно шандарахнул.

Он приподнял голову и хотел было дёрнуться.

— Твоя правая рука находится под ножом, — сразу заговорил я, и портье замер, панически вслушиваясь в каждое моё слово. — Итак, я спрашиваю, ты отвечаешь. Если заорёшь — то вместо руки, я тебе голову отрежу, понял?

Он судорожно сглотнул и кивнул, ну а я сразу приступил к главному:

— Кто приказал тебе поставить на меня Печать Блокады?

Эсфирь вытянула из его рта кляп, мужчина облизал окровавленные губы и стал отвечать хрипло, но довольно охотно:

— Я увидел тебя и сразу позвонил Тарасу Сафроновичу… он просил всегда докладывать, когда что-то не так. Это он приказал тебя «упаковать»… и девчонку. За вами должны скоро приехать и забрать. Но он не приказывал убивать… к тому же, я не убийца… просто спящий наёмник по отлову всякого сброда…

— Ты про меня сейчас?

Он поджал губы и трусливо промолчал, ну а я продолжил:

— Кто такой Тарас Сафронович?

Портье