Читать книгу "Черный хлеб - Ульяна Жигалова"

прошло почти три года. Отец иногда пропадал по нескольку дней, надолго ли, или на день-два, так же ускользало от сознания.

В этот раз отец приехал не один. С ним было двое мужчин, разговаривали они на немецком, которого я почти не знала. Интереса они не вызвали.

Но буквально на следующий день для меня началась следующая фаза лечения. Применяли гипноз, кололи какие-то лекарства, со мной постоянного вели беседы, заставляли вспоминать прошлое — хорошее, плохое.

Возобновились кошмары, я опять видела сына и мертвую свекровь, кричала по ночам, но эти живодеры-психиатры были довольны результатами. Они все время твердили отцу, что нужно снять блок, советовали шоковую терапию. Все это изматывало, но давало результаты — я приходила в себя.

Вскоре я обратила внимание, что сиделка Игоря больше похожа на тюремщика, в комнате постоянно работают камеры. Возможно, и развилась у меня мания преследования, и все объясняется заботой, но я все же обратилась к отцу.

Он даже был рад этому вопросу, полагая, что я возвращаюсь к жизни.

— Наталья, ты должна знать, на каких условиях мне помогли вас вызволить. Ты не знаешь, но партия алмазов, которую вез мне Игорь, оценивалась тогда на сумму в двадцать миллионов долларов. Такие деньги пропасть не могут. За ваше освобождение я должен отдать половину. И тот господин уже теряет терпение. Наташа, наши жизни по-прежнему в опасности. И если ты думаешь, что хорошо спрятала сына — ты заблуждаешься. Если хорошо возьмутся, его найдут. Наташа, ты помнишь, что у тебя есть сын? — отец говорил с горечью.

— Помню, теперь я каждый день вижу его в кошмарах, благодаря тебе. Но что я могу сделать? Я не знаю, куда Игорь спрятал посылку. Твои спецы помочь не в состоянии? На него гипноз не действует? Или они только меня мучают?

К этому разговору мы возвращались неоднократно. Менялись спецы, иногда доступ к Игорю был для меня закрыт.

Затем отца вызвали, он весь вечер перед отъездом курил и думал, но новостей для его кредитора не было. Приехал он через пару дней, постаревшим, и ссутулившимся.

— Наталья, завтра ты едешь в Россию. Не кричи, ты поедешь не одна. Сейчас за тобой никто охотиться не будет. Нам пришлось вступить в переговоры с твоими похитителями. Наш кредитор порешал с местными деловыми — тебя не тронут. Да и там многих уже нет в живых.

Решено, что ты лучше знала Игоря и можешь понять ход его мыслей. Вы проедете весь его маршрут, если нужно — неоднократно. Наташ, нужно найти эти проклятые алмазы. Я подсчитал все, что смогу собрать, у меня нет десяти миллионов долларов. Нам не хватит средств откупиться от кредитора, да и ему не нужны деньги, он хочет камни. Выход один — искать.

При том, даже если я откуплюсь от партнера, заинтересованные лица в России без его защиты — все равно будут пытаться найти алмазы. Их действия непредсказуемы, в России сейчас дикий капитализм, процветает рэкет и бандитизм. Во многих схемах рейдерских захватов и приватизаций участвуют силовые структуры. А этим, ты сама понимаешь найти тебя и твоего сына труда не составит.

Так я стала детективом-любителем на коротком поводке у бандитов.

Катерина. Родственники

Мы прилетели в Анапу около пяти вечера, заселились в номер уже около девяти. Дети трещали о море, требовали идти туда немедленно, но я не рискнула идти к морю так поздно. Из-за разницы во времени, у нас уже была ночь, я боялась, что дети устанут и захотят спать.

Попыталась уложить мальчишек спать, и сто раз пожалела. Сна не было, они бесились, лезли к окну, и поднялись утром по сибирскому времени. Т.е в пять утра по-местному. До завтрака было еще три часа, и мне пришлось идти с ними на море.

Территория была просто огромной, с роскошным парком, открытым бассейном, несколькими прокатами детских велосипедов и машин, и пляжем — обустроенным деревянными лежаками с зонтами, домиком спасателей, кафе, медпунктом, террасами для лечебного сна. Влажный морской воздух, запах цветов и можжевельника, утренняя свежесть сделали прогулку фантастической. Детей удивляло все — они еще не видели пальм, и это их увлекало — ого! Мама, смотри! — слышалось без конца.

В этот ранний час парк был пустынным, пропускной пункт на пляж был закрыт. Нам пришлось пройти немного дальше, до дикого пляжа. Там тоже было мало людей — редкие головы пловцов в воде, две-три кучки одежды.

Реакция детей на море была разной: Антошка вырвал у меня руку и стремительно, в одежде и обуви, забежал в воду почти по пояс. Я бросилась за ним, достала и поставила на песок.

— Сейчас мы разденемся, оденем купальник и плавочки, и потом все вместе пойдем в воду.

— Нет, — ответил Кир, — нет, я не пойду.

Сперва я пыталась уговорить его, потом поняла, что он просто боится. Чтобы не пугать его еще сильнее, я одела на Тошку надувной круг, и зайдя метров на пять в море отпустила его на волнах. Легкая волна потихоньку прибивала его к берегу. Через три-четыре раза и Кир согласился попробовать.

Санаторий работал в системе МВД, потому отдыхающими были работники милиции с семьями, буквально со всей страны: мои соседи по столу были из Новосибирска — папа хмурый СОБРовец, мама-домохозяйка и двое пацанов-погодков 10 и 9 лет. Мои мальчишки были для них неинтересны по возрасту, на пляже мы познакомились с москвичами, северянами.

Основная масса отдыхающих была с детьми, поэтому общество для пацанов всюду находилось моментально: и на прогулке в парке, в бассейне, на пляже. Пока детям было весело в кругу друзей, мне было скучно на лавочке. Я нашла библиотеку, где по санаторной карте можно было взять книги. И, ура — там были любимые авторы — Полякова, Маринина.

Утром мы шли на пляж, дорогой покупали с лотка фрукты, потом обед и сон у детей, потом бассейн и парк до самого вечера, сперва мы второй раз ходили на море, но было далековато идти, и дети перегрелись. В парке у меня появилась любимая скамейка, на пляже — постоянный уголок.

Вот там то меня и