Читать книгу "Любовь бандита или Роман с цыганом - Валентина Басан"

весь персонал знал в лицо ВИП-гостей, адвокат был одним из них. Утром ему подавали порцию домашнего творога щедро посыпанного зеленью, кусочек хлеба с отрубями и стакан морковного фреша. В обед он заказывал либо овощной суп, либо салат, а на ужин кусочек лосося на пару или вареную куриную грудку. Злые языки утверждали, что Лев Михайлович планирует жить со своей 25-летней супругой долго и счастливо минимум до ста лет, иначе просто не хватит времени потратить все заработанные миллионы. Его третья жена, модель и певица, Ева Фомина ездила на Феррари, часто бывала в ресторане Егора сама и с подружками и даже строила глазки Цыгану. Лев Михайлович прощал молодой и шикарной супруге абсолютно все, он называл ее деточка, а также, понимал, что Ева никуда не денется. Молодая, глупая, меркантильная баба уже глубоко заглотила крючок финансовой «свободы». Супруг, как умелый рыбак, подсёк её машиной, квартирой возле Кремля, инвестицией в «певчую карьеру ртом», а чтобы рыба не сорвалась, оформил все на себя.

Лев Кац составлял уникальные брачные договора и контракты. Его клиенты обдирали свои половины, как липки, а жирный кусок пирога получал мозг операции. Он был успешен и талантлив. Как бы безнадёжен не был клиент, адвокат всегда находил лазейки и поправки в законах. Лев Михайлович выигрывал практически любое дело. Он выбивал вместо пяти лет колонии всего два года условно. Это был лицедей и виртуоз, в зале суда он творил действо, гипнотизировал, плакал, угрожал, сыпал фактами и смягчающими обстоятельствами, находил справки двадцатилетней давности о том, что клиент страдал в детстве разными синдромами, нуждался в психологической помощи и поддержке. Лёва Кац был страшным человек. Его знал и уважал весь криминальный мир. За деньги он мог сделать абсолютно все и даже превратить холоднокровного убийцу в страдающего депрессией и обидой на жизнь подростка, который пережил в детстве психологическую травму, развод родителей.

Валя слушала наставления адвоката и кивала головой. Предъявив документы, они прошли контроль. В маленькой комнате стоял старый, землистого цвета стол и два стула рыжего цвета. Из стульев торчали гвозди, а ножки предательски скрипели. Стены кабинета были покрашены краской удручающего цвета с претензией на цвет морской волны. Если бы на пакет от Тиффани справили нужду и верхом и низом, то получился бы приблизительно такой оттенок, как цвет стен в кабинете для встреч с обвиняемыми.

Иван Иванович Цыганков сидел за столом гордо и царственно. Похудевшее, нервное лицо было ещё прекрасней, а глаза, Валя зашла и больше ничего не видела кроме этих глаз. Адвокат кивнул Цыгану, пропустил Валю в кабинет и дипломатично закрыл за собой дверь.

– Ваня… Ванечка… – голос дрогнул, а глаза наполнились слезами.

– Привет. Ну перестань, не надо. Не расстраивайся. Я так рад тебя видеть.

– Я испугалась, что больше не увижу тебя, потом нечаянно набрала, а там Артём. И я разбила свою чашку. – Валины нервы не выдержали. Напряжение последних дней дало о себе знать. Слезы покатились по щекам, длинные ресницы дрожали, руки комкали несчастный бумажный платочек.

Иван потянулся через стол и взял её ладошку обеими руками.

– Я скучал.

Это было так остро и так прекрасно. Её сердце, казалось, как птица в клетке, ломает рёбра, стучит сильно и больно.

Цыган смотрел на неё ТАК, как не смотрел ни на одну из своих девушек. Это было невероятно и страшно, но она была готова прыгнуть в эту пугающую, манящую бездну. Когда ты стоишь перед прыжком, ощущаешь страх полёта, но адреналин уже наполнил твою кровь. И возможно, она в ней погибнет, разобьётся, но теперь уж точно ни о чем не будет жалеть.

– Я по тебе тоже очень скучала.

Он кратко рассказал, то что Валя слышала от адвоката, также, рассказал, что очень расстроился в тот день и выпил за рулём, подъезжая к дому. Она до крови прикусила губу, ощущая часть своей вины из-за трусости и нерешительности.

В дверь деликатно постучали.

Подойдя к двери, Валя обернулась, чтобы попрощаться. Иван стоял так близко, совсем рядом. Глубина этих чёрных глаз накрывала волнами и топила в омуте.

Он наклонился и поцеловал девушку, очень нежно, робко и несмело. И если бы сейчас Валентину Николаевну Котенко спросили, как зовут её мать или назвать дату своего рождения, она бы ответила, что забыла.

– Я так боялся, что ты обо мне не вспомнишь, очень хотел тебя увидеть, поцеловать. Хочу быть с тобой, ты согласна? – он быстро прошептал ей эти слова в маленькое ушко и напряжённо ждал ответ.

Больше всего на свете девушка боялась проснуться. Но лязг открываемой двери напомнил ей, что это не сон.

Потянувшись к любимому всем телом, она обняла его за крепкую шею и едва слышно прошептала в ухо:

– Согласна, – и выскочила в дверь, заботливо придерживаемую Львом Михайловичем.

Глава 13

Дверной звонок разорвал тишину. Валя кинулась к двери, как кидается умирающий к спасительной вакцине. Слов родителей, мол, Валюш, открой это к тебе, она уже не слышала. Она знала. Это Он. Пришёл к ней, приехал, добрался.

Не глянув в глазок, она резко распахнула дверь. Свет из квартиры ударил Ивану в глаза (лампочку на этаже так никто и не поменял, Валя забыла купить на Братиславском рынке около метро, там дешевле. По мнению соседей, их семья на этаже была самой богатой, т.е. или они вкручивают новую лампочку или темнота – друг молодёжи).

– Ванечка! – Валя обняла его за шею.

Он приподнял ее и прижал к себе, она охнула, но рук не отпустила.

– Ты, ты вышел, тебя отпустили, так быстро, счастье!

Цыган видел искреннюю радость любимой, ставшей такой родной и дорогой за последние несколько дней. Ей не нужны были путевки на Мальдивы, шмотки из ЦУМа, знакомства с олигархами, шоппинг в Милане. Ей нужен был он, такой какой он есть, из СИЗО, под подозрением и выпущенный под залог, благодаря стараниям и отработанным деньгам Льва Михайловича.

Он обнял Валю и сказал:

– Теперь я не буду тебя спрашивать, ты всегда будешь со мной.

Если бы Валя была маленькой собакой, она бы сломала себе хвост. Ей было страшно, но она так его любила, ее тянуло в самый эпицентр вулкана, которого звали Иван Иванович Цыганов.

Цыган поздоровался с родителями, представился старомодно, молодым человеком Валентины, чем несказанно удивил маму, Мария Семёновна редко бывала в ресторане, а отец уже видел эти заинтересованные взгляды, который Цыган не раз бросал на Валю.

Поскольку дочь была единственным, любимым, долгожданным и беспроблемным ребёнком в семье Котенко, Николай Фёдорович полгода назад спросил Егора, о Цыгане, о его ценностях, в том числе моральных. Егор любил Ивана-найденыша, как родного сына, иногда даже больше, потому что это была его