Читать книгу "Не жена - Ирина Щеглова"

— Скажите, Валера, когда будет хорошая погода?

— Откуда я знаю! — Валера сегодня угрюм.

— Как?! — она широко распахивает глаза, хлопает накрашенными ресницами. — Вы же директор!

— Но я не Господь Бог, — довольно грубо обрывает ее Советский.

Женщина встряхивает обесцвеченными волосами, ложится грудью на стол и говорит с придыханием:

— Как жаль!

Валера вскакивает и уходит.

На пустом пляже стоят девочка и старушка. Девочка ждет старшую сестру из поселка, бабушка — внучку с водопадов. Шторм разбил и вышвырнул на берег плот, построенный одиноким москвичом. Притихшее море лениво лижет обломки.

К ужину народ возвращается. Старушка пытается журить внучку, у нее не получается. Бабушка хлопочет вокруг девушки, спрашивает, не обгорела ли она, не устала ли? И — как же, без обеда?

Нет только медсестры Эли и москвича.

Густой серый сумерек сполз по склону, запутался в древесных стволах, укрыл палатки, затопил ущелье. Тихо. Мир дышит и живет независимо от нас — людей. Прибежала по веткам проснувшаяся соня, нырнула в пакет, достала кусок хлеба, шуршат мыши. Мы подкладываем им еду, чтобы не грызли наши вещи. Глухо падают с листьев редкие тяжелые капли прошедшего дождя. Воздух пропитан морем, звуки плывут медленно и широко, вместе с сумраком, вокруг нас, сквозь нас… Помимо нас…

Где-то послышался человеческий голос. Звук сорвался и сразу исчез. И еще голоса — вверх по склону, зашевелились, нарушили.

По тропинке поднялись Валерины мальчишки.

— Так, в море далеко не заплывать! — Они запыхались, но тон начальственный.

— А что случилось? — я шевелю языком, как рыба… хотя у рыб нет никакого языка… ну, хорошо, я шевелю языком, как рыба, если бы у нее был язык.

— Девочка утонула, девятнадцать лет, — загомонили разом.

— Стоп, погодите, какая девочка?

— Наша девочка! Сегодня… Высокая такая…

— Так, не тараторьте, по очереди, — остановила их Лена. — Говорите по одному. Итак, что случилось?

— Это правда. Сегодня девочка утонула.

— Ничего не понимаю! — Раздражение от нелепого слуха поднялось, вспучилось в моей голове и размазало такие стройные, такие медленные и большие мысли. — Кто вам сказал эту чушь?! Сегодня никто не тонул.

Они растерялись.

— Да нет же. Мы не врем. Только сейчас Элю встретили. Она сказала.

— Что сказала? — набросилась на них Лена.

— Ну, что эта девочка заплыла далеко, а Эля ее спасала. Искусственное дыхание делала… Но не спасла. — Мальчишки замолчали.

— Бред, бред, — все твердила Лена.

— Я все узнаю… — пообещал я. — Дискотеки сегодня не будет, конечно…

И все, словно не было ничего. Тишина и сырость, мокрые стволы сосны и кизила, ночь.

Из столовки слышны голоса, обрывки, ругаются… понятно.

Заглянули к «дикарям». Странно, почему здесь всегда словно в другом месте и в другое время? Как они ухитрились притащить кусочек средней полосы? Все свое ношу с собой? Звезд на острове не видно, моря не слышно и сыро всегда. Только это субъективно, конечно.

Жена нервничает. Она рассказала о случившемся Саше и его «дикарям» и поняла, что их это не касается. Совсем. Как если бы новости по телевизору, мельком.

Потом жаловалась мне:

— Они меня не слушали. Боже мой! А ведь это же правильно! Ничего лишнего. Никаких посторонних раздражителей. Только то, что касается меня и моих близких. Иначе — смерть! Тьфу, тьфу, тьфу! Слава богу, что не с нами! И еще Татьяна попросила, чтоб я ее маме не говорила, а то давление…

Татьяной зовут жену Сашиного шефа. Она беспокоится о своей матери. Она не хочет думать о смерти.

А смерть — вот она. Мы сидим у костерка, говорим негромко, пьем чай, а где-то в мертвецкой лежит длинное холодное тело девушки, которая была жива несколько часов назад. Как? Почему?

Но мне не у кого спросить об этом.

В конце концов, почему бы просто о ней не забыть?

Мы засиделись и отправились спать далеко за полночь.

Естественно, проспали завтрак.

Ввалились в столовку, опухшие от сна. На столах стаканы с темной жидкостью. «Вино» — понимаю.

— Проспали? — елейным голосом спрашивает Валерина сестра, сегодня ее смена.

— Не пойму, что с будильником, — оправдывается Лена. Я все еще не до конца проснулся и потому ошарашенно смотрю по сторонам.

Поварихи полным составом сидят за столом тесной кучкой, с ними экономистка Валя. Они говорят тихо. Разговор очень важный. Мы топчемся на месте, не решаясь присесть, потому что чувствуем себя помехой этому важному разговору.

Одна из поварих все-таки поднимается со своего места.

— Вот, помяните, — она подает нам стаканы с вином. — Могу бутерброды сделать, каша кончилась…

Они смотрят на нас с осуждением.

— Может, объясните, что все-таки случилось? — видимо, на моем лице написано неподдельное недоумение. Женщины немного оживляются.

— Ой, да сами толком не знаем, — с досадой говорит одна. Другая ставит перед нами тарелку с колбасой, пачку масла, хлеб и печенье:

— Кофе, чай, наливайте…

— Спасибо, — мы робко усаживаемся.

— А вы что, правда вчера ничего не слышали? — спрашивают поварихи.

— Мальчишки болтали… Но неужели правда?

— Да, утонула…

— Как?!

— Элька сказала, что пыталась ее спасти.

— Ох уж эта Эля!

— Послушайте, мы видели, как сестренка этой девушки мечется по берегу. Это перед ужином было… — вспомнила моя жена.

— Ну да. Собрались от скуки, пошли в поселок. Сигареты, фрукты, то да се… Зашли в кафе, выпили водки. Потом девчонки вроде на рынок пошли, а Эля с москвичом и девчонкой этой пить остались…

— У Эльки глотка луженая, сколько ни влей, все — ничего, особенно на халяву.

— Так что, эта девушка пьяная поплыла, что ли? — спросил я.

— Да неизвестно, разве от Эльки добьешься чего! Только, говорят, девчонку мужики вытащили, когда ее уже к берегу прибило. Одетую…

— Так кому тогда Эля искусственное дыхание делала? — удивилась Лена.

— А хрен ее знает!

— И, главное, девчонки-то за подругой в кафе вернулись. Только ее в кафе не было, сумка под стулом стояла. Москвич совсем пьяный, и эта — сказала «идите, мы сами дойдем». Они спросили про подругу. Элька ответила, что та пошла в туалет…

— Так, может, ее действительно УЖЕ не было?! — ахнула моя жена.