Читать книгу "Стремнина - Галина Шкавронская"

Не долго думая, Марина Михайловна отправилась к будущим сватам с намерением убедить их дать согласие на брак дочери. «Поход» увенчался успехом. Её приветливо встретили, угостили. Родители Маши ей понравились. Вроде бы, и Марина Михайловна пришлась им по душе. В результате встречи «в верхах» было принято историческое решение. Свадебный ужин состоялся в доме жениха. В первый день гуляли родственники, на следующий — друзья молодых.

Супруги стали обживать Костину комнату. Поначалу их почти не было видно в квартире, почти всё время они проводили, заперевшись в своей «обители». «Медовые дни!» — многозначительно переглядывались домочадцы. Через некоторое время родителями было принято решение о покупке молодым собственного жилья, вернее, о размене существующего. Благо, что это была просторная четырёхкомнатная квартира в самом центре города, доставшаяся когда-то Марине и Евгению благодаря объединению с жилплощадью состарившихся родителей хозяйки дома.

Марина Михайловна хорошо помнит те дни. Едва справили новоселье, как грянул золотой юбилей супружества её папы и мамы, проживших в любви и согласии полвека. Шутка сказать! Отметили его в расширенном семейном кругу. Вскоре после этого семейного торжества отец Марины тяжело заболел. И с того момента она долгих девять лет ухаживала за своими любимыми старичками, при этом работала, растила своих детей, умудрялась помогать и свекрови. А ещё — ухаживала за старинной маминой подругой, старенькой одинокой женщиной, уже почти ослепшей. Все эти годы Марина покупала ей продукты, а когда ушли из жизни родители, она предложила старушке в память о дружбе с мамой жить в их доме. Но произошло это гораздо позже описываемых событий. А сейчас… в результате не слишком долгих поисков подходящих вариантов Костя с молоденькой женой обрели, наконец, двухкомнатное «бунгало», где им никто не мешал жить по собственным канонам. Родители Кости с Яной поселились в другой двухкомнатной квартире.

Марина Михайловна быстро поняла, что её мечты о большой, дружной патриархальной семье — утопия чистой воды. Молодым никто не был нужен. Если была бы возможность вообще обойтись без еды, которую надо было готовить, без стирки и прочих бытовых забот, то ребята, наверное, повесили бы на входной двери табличку: «Не беспокоить!» Подозревая это, Марина Михайловна сразу отказалась от роли многоопытной свекрови, наставницы снохи, которая так и норовит влезть в дела молодой семьи. Она руководствовалась одним принципом «Не вмешиваться!». Марина и звонить-то Косте старалась реже, рассудив, что в случае необходимости он и Маша сами её найдут.

Кому тогда было ведомо, что творилось в её душе? Она вставала и ложилась с одним вопросом «как они там?». Теперь ей очень не хватало доверительных бесед с сыном, к которым она привыкла за долгие годы. Но Марина Михайловна осаживала себя, вспоминая как в своё время очень радовалась в душе редким визитам свекрови, как огорчалась, когда та совала свой нос, куда не нужно. Когда-то, ещё до замужества, Марина была убеждена, что вопреки сложившимся традициям нужно ублажать свекровь. «А как же иначе? — рассуждала она, — ведь это мать любимого мною человека! Получается, что она вырастила его, такого замечательного, для меня, для моего же счастья…».

Когда-то, будучи подростком, Марина была свидетелем частых стычек собственной матери с женой старшего брата, который со своей семьёй жил в доме её родителей. Девочка была уже достаточно взрослой, чтобы объективно оценить ссоры снохи со свекровью, причины которых были порой абсурдны и начинались из-за пустяков. Нередко — по вине снохи. Однако её мать ни разу не пожаловалась сыну или дочери. Носила обиду в себе. На вопрос, почему бы не открыть глаза брату на поведение его жёнушки, мать ответила Марине, что у сына больное сердце, и она не хочет его тревожить. Девушка вскипела тогда от возмущения, ведь несправедливость к её матери была налицо, но, остыв, поняла, как великодушно сердце женщины, сколь она мудра. Вот тогда-то Марина поклялась себе, что никогда не станет причиной расстройства матери её будущего мужа. Слово своё она сдержала. Сразу назвала свекровь мамой, вела себя с ней с подчёркнутым теплом и уважением. В выходные дни, когда свекровь приходила навестить их с Евгением, Марина всячески ухаживала за почётной гостьей. Пекла что-нибудь вкусненькое к чаю, готовила воскресный обед и подавала его в нарядной посуде из столового сервиза, терпеливо выслушивала свою родственницу. После рюмочки сладкого вина она подхватывала любимые свекровью старинные русские песни, всегда провожала её после «родственного визита». В свою очередь, примерно раз в две недели, захватив гостинцы, Марина с мужем и сыном отправлялась в гости к его матери.

Бабушка, как это ни странно, была к внуку равнодушна, не выказывала к нему ни грана душевного тепла, что, конечно, коробило, обижало Марину. Но мысленно она старалась оправдать свекровь, ведь она вовсе не обязана любить мальчика. Она вырастила своих сына и дочь,обожала внучек, рождённых её дочерью, которые, естественно, ближе ей, чем ребёнок снохи — тут уж ничего не попишешь. «Ну и пусть! — урезонивала себя Марина, — когда-нибудь она обязательно поймёт, что я всегда была с ней искренней. Моя совесть перед ней чиста.». И, правда, однажды незадолго до своей кончины свекровь расплакалась у Марины на плече и попросила прощения за то, что сомневалась в её доброте. Она призналась, что только теперь оценила все усилия своей снохи.

И теперь свекровь Марина Михайловна очень часто «примеряла» к себе все былые недовольства Жениной матерью, старалась максимально использовать свой опыт, чтобы не испортить отношения с невесткой. «Теперь сынуля для меня — «отрезанный ломоть», — убеждала она себя, — и к этому нужно как-то привыкать…».

Легко сказать — «привыкать»! Марина Михайловна тосковала по сыну, вспоминая его совсем маленьким. В её сознании проплывали яркие моменты былого. Маленький Костя был чрезвычайно ласковым ребёнком, и не просто ласковым, но и обласканным, и выхоленным матерью, которая посвящала ему всё свободное время. Молодая мать старалась выявлять любые проявляющиеся способности сынишки и развивать их, чего бы это ни стоило. Костик был очень любознательным. Марина каждый вечер перед сном читала ему книжки, и это были самые любимые его мгновения. Прощаясь со словами «спокойной ноченьки тебе», Костик горячо обнимал маму и, глядя ей в глаза, с необычайной нежностью шептал, что она самая лучшая на свете.

Вызывая в себе все эти воспоминания, Марина Михайловна терялась в догадках, почему, полюбив Машу, сын настолько охладел к ней, своей матери? Звонит редко, а если и звонит, то разговор всегда какой-то быстрый, скомканный. Марина благодарила бога, что её дочка Яна — рядом с ней и нуждается в её опеке и дружбе.

В этом году зима оказалась удивительно тёплой. Следовавшие одна за другой оттепели, весело журчащие ручейки, звон капели и пригревающее солнышко вызывали иллюзию прихода весны. Всё живое тоже было радо обманываться, поддаваясь волнующему обаянию солнца.

Январь кончается. Остался только месяц до оптимизмом заражающей весны. И возродятся скоро трели птичьих песен, и даже бабушкам любви приснятся сны. Напомнит день Святого Валентина: «Стучит Любовь! Скорей откройте дверь!» И жизнь наполнит множеством картинок в любви признаний и признанием потерь. Февраль мелькнёт, рождая ожидания чего-то светлого и радостного вновь. Грядёт весна, даря нам новь желаний, даря надежду, веру в счастье и любовь! Январь кончается, и оттепели часты, и барабанит с крыш веселая капель! День прибавляется, нас радуя отчасти, ведь до весны «рукой подать» уже теперь! Так наша жизнь, события чередуя, когда-нибудь промчится-промелькнёт, и радость встреч, и сладость поцелуя в мгновение возьмёт… и не вернёт!