Читать книгу "Слон меча и магии - Коллектив авторов"

я головой.

– Эх, – Илай цокнул языком, – скучный ты!

– Может, всё-таки найдем место потише? – взмолилась Коста, подняв на меня янтарные глаза, переливающиеся в отблесках пламени. Отказать было невозможно.

– Бес с тобой, – я сдался.

Я снял свой нарядный, цвета спелой вишни кунтуш и постелил средь зарослей шиповника. Коста села, вытянув стройные ноги, и похлопала ладонью рядом.

– Присаживайся же.

Я послушался, но Коста отчего-то закатила глаза.

– Что не так?

– Ты ужасно необходительный! Даже для дикаря, – она вздохнула. – Хочешь, чтобы я замёрзла?

– Могу развести костёр. Это быстро.

Я привстал с кунтуша, но Коста потянула меня за рукав рубахи, и я сел как получилось. Вплотную к ней.

– Вот же болван! – рассмеялась она и положила голову мне на плечо, так и не отпустив рукава. Медовые локоны рассыпались по моей груди.

– Ты когда-нибудь думал, что это судьба? – неожиданно спросила она. – Одному богу известно, где бы я была, не окажись ты тогда… Там. Я же могла быть на месте тётушки Диты, но ты не дал, – она обернула ко мне лицо, неестественно белое, неправдиво чистое. С маленьким подбородком и крошечной горбинкой на носу, что совсем его не портила. А даже… Украшала, что ли. – Почему ты не дал?

– По закону табора… – начал я.

– А ещё? – перебила Коста.

– Ну, – я запнулся, – мне подумалось, что ты самое необычное, что я видел в жизни. Такая… Ненастоящая. Не из этого мира. Как снег летом.

– Продолжайте, пан дикарь, – она хихикнула, скрестив самые необычно-красивые ноги на свете.

– Я тогда понял, что если не прекращу это, не остановлю Цирона, – я посмотрел на луну, словно она могла отсыпать мне нужных слов, – то до конца дней себя не прощу. Нельзя портить такие чудеса. Ведь, может, другого такого и за всю жизнь более не встретишь.

Коста приподнялась на локте и заглянула мне прямо в глаза. Мне стало волнительно.

– Глупо звучит, знаю, – попытался я защититься.

– Какой же ты… – она обхватила меня за шею, и я поплыл мыслями.

Я даже не поверил, что это её губы прикасаются к моим. Разве может существовать нечто такое мягкое? Точно пуховое облако, только лучше. Я словно весь обратился в этот момент. Моё тело ощущалось только там, где меня обнимала Коста. Моё лицо жило лишь там, где касалось её лица. И единственный запах, что волновал мой таборянский нюх, – запах костра, смешанный с полынью и чем-то ещё. Чем-то таким, чем пахла она одна.

– Что бы ни говорил твой отец, – она прервалась, заковывая меня в жидкий янтарь своих глаз, – бог, наш бог создал нас равными. Но истинно равными мы становимся, только найдя себя.

Я взял её за талию и притянул к себе.

– И я, кто бы мог подумать, – улыбнулась Коста, – кажется, нашла себя только что.

– В таборе?

– Отнюдь. Всего-то целуя одного дикаря.

Мои щёки вспыхнули, но тепло внутри быстро сошло на нет.

– Только вот отец не даст тебе быть моей женой.

– Потому что я лишь «добыча», да?

Я уткнул взгляд в кунтуш.

– Для меня ты не просто добыча.

Коста резко встала и отряхнулась.

– Даже прачки на меня косо смотрят, когда я хожу стирать, – она отвернулась. – А они просто бабы, Брегель! Я хочу быть равной тебе, равной всем вокруг, а не какой-то вещью.

– Я…

– Молчи! – она сжала кулаки. – Твой отец убивает тебя из месяца в месяц. Зовёт тебя кличкой, как животное. Тебя здесь ровней не считают. А я считаю. Так чего ты всё-таки хочешь?

– Нет ни единого места, где можно жить так, – повысил я голос. – Предлагаешь в глушь убежать?!

– Не в глушь, – глянула она искоса, – но на юг.

– Невозможно, – вскочил я.

Коста лёгким движением разулась.

– Так ли? – тихо и нерешительно спросила она, обращаясь ко мне и к себе сразу.

– Подумай ещё, – вдруг обернулась она.

Шерстяная рубашка сползла по её телу к щиколоткам, обнажая безупречные изгибы. Она оказалась белой всюду – от пяток до длинной шеи. Только мёд волос и янтарь – как золотые мазки на печи. Делали её ещё более особенной.

Коста перешагнула рубаху как ненужный скарб. Шагнула навстречу.

– А я помогу тебе выбрать.

Но выбор был сделан за меня.

* * *

Гуляй-град двинулся обратно на юг – вслед за кочёвкой диких зобров. И я решил, что пора.

Осень была в разгаре, и Глушота плакала навзрыд. В эту ночь – прекрасную ночь! – даже звёзд не видать; небо заволокло тучами. На хлев-палубе было сыро и душно – от дождя снаружи и горячего дыхания зобров внутри.

– Хорёк, – сонно позвал с лавки Меров, потирая слипшиеся веки. – Ты, что ли? Никак южачка с простыней согнала?

– Точно так, Меров, – обманчиво-лениво потянулся я. – Не спится мне, вот и пришёл Храпуна проведать.

– Счастливый ты, – зевнул взлохмаченный таборянин, но прикладываться на лавку не стал. – Так уж и не спится, что ли?

– Ни капельки, – я настойчиво делал вид, что не понимаю, к чему он клонит.

– Тогда, – Меров поправил бороду, сплюснутую лавкой, – айда сменишь меня, хорёк? Видит Пра-бог – в долгу не останусь!

Я с минуту поколебался напускно.

– Ай, бес с тобой! – махнул я рукой. – Но чтоб утром здесь был, лады?

– Не обижу, – обрадовался Меров и тут же кинулся хлопать меня по плечу. – Славный ты малый!

«Прости, Меров, – мысленно извинился я, – и спи крепко».

Только-только таборянин хлопнул дверью, я наспех оседлал Храпуна и вернулся за Костой. Тёмными закоулками я провел её, укутанную в мой нарядный кунтуш и плащ, в самый низ Гуляй-града. Мы крались «как шелудивые мыши», ползли ужами и сливались с тенями. Не брезговали ни ржавыми лестницами, ни собачьими лазами. Коста держалась молодцом. Когда труба с огненной водой обожгла ей щиколотку, она только чуть-чуть всхлипнула – и только.

– Когда мы выберемся, тебе больше никогда не будет больно, – серьёзно прошептал я, подсадив её в седло. И вновь поразился, какая она лёгкая и хрупкая. Как молодой колосок.

– Я верю, Брегель, – шепнула она в ответ. И почему-то печально улыбнулась.

Поднатужившись, я крутанул ворот. Брюхо Гуляй-града пронзительно заскрипело, и ветер ворвался в хлев через разверзшийся люк. Потянуло свежестью.

Я резво вскочил на спину Храпуну, тот засопел. Коста горячечно прижалась ко мне, обхватила намертво аккуратными тонкими руками.

– Держись, – бросил я ей. – Путь неблизкий.

* * *

Половину дороги мы преодолели без происшествий. Гуляй-град так и спал, а дождь подчищал за нами следы. Осенние слёзы Глушоты мазали отпечатки копыт, прибивали к земле забористый запах Храпуна.

Когда тот самый сосняк растаял позади и мы пересекли