Читать книгу "Зина Портнова - Василий Смирнов"

Дядя Ваня, продолжая держать в зубах давно потухшую цигарку, с жалостью глядел на сестру...

Поступив на работу, дядя Ваня больше общался с людьми и приносил домой слухи о долах на фронте.

Теперь у него не было прежних радужных надежд, что к весне война обязательно кончится.

- Конец войны не близок... - сказал как-то он. - Гитлеровцев не скоро осилишь. Не на жизнь, а на смерть война идет. Или мы их, или они нас...

Однажды он пришел с работы поздно, уже в сумерках, и не один. Привел с собой бородатого человека в ватнике, кирзовых сапогах, с приметной седой прядкой в смоляных волосах.

- Мой друг... - кратко представил он гостя тете Ире и навестившей их Солнышку.

Бабушка, очевидно, хорошо знала гостя.

- Где же ты, Михаил Иванович, теперь обретаешься-то? - поинтересовалась она.

- В лесу... - просто ответил гость, заставив ребят сразу навострить уши.

Дядя Ваня прервал дальнейшие бабушкины расспросы. Сразу же после ужина увел гостя на сеновал. Немного погодя он пришел за Солнышком, которая в этот вечер оставалась у бабушки ночевать.

- Нужно нам с тобой поговорить, - объяснил он и кратко бросил: - Ирина, ты тоже нужна.

Когда они вернулись в избу, Зина не слышала - спала, а когда проснулась, Михаила Ивановича в доме уже не было.

Наступила годовщина Великого Октября. По совету дяди Вани вся семья принарядилась во все лучшее.

Зина вплела в свои косички красные ленточки. На голове у Гальки тоже появился красный бант.

За обедом дядя Ваня поставил на стол бутылку, заткнутую самодельной пробкой. У кого-то достал самогонки.

- За будущую нашу победу! - негромко произнес он, подняв стаканчик.

Вскоре к бабушке заглянула и Солнышко. Пришла она в своей будничной одежде и сразу встретила осуждающий взгляд дяди Вани.

- Хотя бы для праздника принарядилась.

- Я в душе праздник отмечаю... - ответила она. - У нас праздник уже с раннего утра начался: в поселке нашли расклеенные на заборах советские листовки. - И пояснила: - Рукописные... Полицаи обыск производили, допрашивали.

- О чем? - встревожился дядя Ваня.

- Все о том же... Как оказалась в Оболи? Откуда приехала?

- Вот что, надо вам с Ириной без промедления устраиваться на работу, сказал дядя Ваня.

- Я уже об этом думала. У нас рядом с бывшим торфяным заводом открывают столовую для офицерского состава - курсанты, что ли, какие-то приехать должны. Уже и мебель завезли. Надо попытаться устроиться туда официантками. Дадут ли только справки в комендатуре?

- Постарайтесь получить эти справки. Сейчас очень важно, чтобы вы сумели туда устроиться, - сказал дядя Ваня и, как показалось Зине, как-то многозначительно посмотрел на Солнышко.

Зину удивило, что, побывав через несколько дней в комендатуре, тетя Ира и Солнышко явились оттуда домой в хорошем настроении.

- Начальника полиции не было на месте. Принимал его заместитель, сообщила тетя Ира.

- Сразу стал за нами ухаживать... - засмеялась Солнышко.

- Ну, справки получили? - нетерпеливо перебил дядя Ваня.

- Мы, да не получим... Вот... - И Солнышко показала дяде Ване две справки с круглыми печатями.

- О чем же вас спрашивал?

- О прежней нашей жизни... Так, отделались общими словами.

- Повезло вам!.. - обрадовался дядя Ваня. - Сам начальник полиции, находись он на месте, всю душу из вас бы вытряс. Знаю по своему опыту. Дотошный и злобный.

Столовая открылась в конце ноября.

В первый же день, вернувшись домой с работы, тетя Ира пожаловалась:

- Требуют, чтобы я поселилась в бараке, рядом со столовой, как и Солнышко, - была бы на глазах у начальства.

Выслушав, дядя Ваня сказал:

- Что поделаешь, придется согласиться.

На семейном совете было решено, что вместе с сыновьями, Зиной и Галькой тетя Ира переберется в поселок торфяного завода. С бабушкой останутся дядя Ваня и Любаша.

Зина не возражала. Она как-то безразлично отнеслась к переселению. Ей было все равно где жить, раз они не дома, в Ленинграде.

Для Зины с Галей нашлась в бараке небольшая комнатка, низкая, мрачная, с одним окном, выходившим на пустырь, но теплая, если протопить печку в общем коридоре, что стало обязанностью Зины и ребят. Тетя Ира с сыновьями поселилась в комнате рядом.

Лучшую комнату в бараке занимала немка-переводчица, служившая в комендатуре.

Зине она не понравилась. Толстая, рыжеволосая, глядевшая на всех застывшим, стеклянным взором. В разговор она с жильцами не вступала, хотя русский язык знала неплохо.

- "Баба-яга", - немедленно окрестила ее Галька, боявшаяся встречаться с суровой, молчаливой немкой.

Первое время Галька тосковала, оказавшись вдали от бабушки, маленькой Любаши и своего любимца, кота Ушастика. Она взбиралась на подоконник и, прильнув носом к стеклу, тянула:

- Ску-ушно мне!.. Ску-ушно!..

- Ишь чего, веселья захотела!.. - возмущалась Зина. - Будь довольна, что с голоду не умираем, в тепле живем.

Вскоре Галька немного успокоилась. Не чаявший в ней души Нестерка принес от бабушки Ушастика, и кот, к радости Гальки, прижился на новом месте.

Зина с головой погрузилась в разные хозяйственные заботы. Привела свою комнату в порядок. На чисто вымытом окне уже висела белая занавеска. В углу комнаты на железной кровати лежал набитый соломой тюфяк. Возле колченогого стола стояли две табуретки. Правда, потолок закопченный и на стенах рваные, с ржавыми пятнами, обои. Но ничего, жить можно.

Прежние жильцы барака успели эвакуироваться, оставив после себя разную рухлядь. Зина озабоченно морщила лоб, примеряя то сестренке, то себе и старое рваное платье, и стоптанные ботинки, и ветхую тужурку, соображая, как залатать и приспособить к носке найденные вещи.

Зато теперь появилась новая и приятная забота - ходить к бабушке в деревню за молоком. До деревни недалеко - двадцать минут ходьбы. Посидев у бабушки, которая сразу же сажает их за стол, стремится чем-либо угостить, сестры, захватив с собой маленький бидончик с молоком, возвращаются домой.

- Почему не остались, - сердится Галька, - у бабули так хорошо! - И демонстративно отходит от сестры, не желая идти рядом. Но Зина не терпит своеволия, снова берет ее за руку.

На хорошо укатанной дороге оживленно. Снуют штабные и интендантские машины, попадаются навстречу вражеские солдаты и офицеры, надменные, гордые, упоенные своими победами. Живут они в Оболи и в поселке, занимая лучшие дома.

Сестры боязливо сторонятся, сходят, держась за руки, на обочину дороги. Зина всегда помнит предостережение тети Иры: "Поменьше попадайся им на глаза... Они все могут сделать". Нахмурившись и даже потемнев в лице, она исподлобья окидывает взором немцев.