Читать книгу "Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова"

— Мы одеваем паркинсонов в специальные костюмы и ставим на беговые платформы. Для них разработаны очки дополненной реальности. Программы многоуровневые, самая простая — пройти по тропе, наступая на плитки определённого цвета. Костюм регистрирует малейшие реакции тела, приложение тут же реагирует — заставляет осознать движение в игре, как пример, раскачивая плитку. Постепенно мозг автоматизирует правильные движения здорового человека. Когда это срабатывает, мозг получает стимулирующую награду. Он не сделает ничего, пока не оценит, что хорошего ему за это будет. Иногда достаточно дать эту мотивацию, чтобы пациент начинал двигаться нормально.

— У каждого свои причуды.

— Да, точно, — умыл лицо холодной водой и принялся за морковь, пока Максим крошил очищенные грибы. — Джейкоб предложил использовать гипноз — мозг не различает фантазию и реальность. Знаешь, иногда мотивации оказывались неожиданными.

Я усмехнулся, вспомнив, как самбо рассказывал об одном пациенте, мотивацией для которого стал обычный серый кролик. Оказалось, что у него была давняя навязчивая идея поймать дерзкого зверька. Всего-то нужно было дать ему эту возможность. Мозг порой чудит.

— Почему это не работает с тобой? — задал ожидаемо неожиданный вопрос Максим.

— Когда знаешь изнанку фокуса, в чудо уже не веришь.

***

Если бы на Земле не было гроз, их бы стоило брать напрокат в другой солнечной системе. Пока Максим готовил сырный суп с копчёностями и опятами, я включил камин, сварил глинтвейн и продлил заказ на ливень. Он как раз усилился к тому моменту, как гость разлил по бульонным чашкам густой суп и посыпал его петрушкой и смесью сухариков с острыми специями.

— Ты посмотри только, как штурмует! — кивнул на окно Максим, устраиваясь в кресле перед камином. — Закрытые парковки все забиты, минут десять караулил место, пока одна пара укладывала в багажник покупки.

Отдохнувший дождь порывисто бросался на башни, словно они последний бастион на его пути к хаосу. Город за мокрым стеклом растёкся сюрреалистичной картиной, а я накинул сверху штанов махровый халат и сунул босые ноги в мягкие тапки. Хоть дома и тепло, но от бешеной стихии хотелось оградиться несколькими слоями уюта — ещё свежи были ощущения от текших за шиворот холодных ручейков.

— Гротескно, — подтвердил и уселся в кресло по другую сторону кофейного столика. — В России всё колеблется между трагикомедией и фантастическим алогизмом.

— Не любишь её?

— Не за что. Если сорвать с неё весь глянец чьего-то бизнеса, останется голытьба и разруха. Страны нет, есть прайд олигархов и их крестьяне. Люди ходят по улицам ветхими оболочками, набитыми множеством проблем. Мировой бизнес должен работать для народа, а здесь он работает против и за счёт него. Уверен, если бы рабство не отменили, ваша элита дарила бы людей друг другу как скот и тягловую силу. Но у того и другого короткий век, а олигархи решили выжать из людей даже высохшие жилы. Я ненавижу эту страну. Ты вот в первую нашу встречу сказал, что надо не как привык, а как на душе — в ад. Я как раз в него и прибыл.

— Ни разу не посещал страну с тех пор?

— Я бы лучше пригласил тебя в Нью-Йорк, но Джейкоб и Армат как спелись — «улетай», «так надо»… Герман поддержал, что удивительно, насел. Никогда раньше он не был таким категоричным. Если бы не улетел сюда, меня бы закрыли в Шоушенке, чтобы не путался под ногами… — Я на минуту задумался, допивая глинтвейн. — Что-то во всей этой истории не так, чувствую нутром, но не могу понять…

— Придёт время — всё узнаешь, — отмахнулся от моих сомнений Макс. — Ладно, Ник, мне пора. Завтра улетаю на несколько дней в Европу по делам бизнеса, но всегда на связи, — гость встал и потянулся, бросил взгляд за окно. — Я в такую погоду люблю Булгакова перечитывать или пазлы собирать.

У меня брови поползли на лоб:

— Пазлы?!

— Кусочки одной картинки.

— Я знаю, что такое пазлы, — усмехнулся.

— Ты уверен? — загадочно иронизировал психолог, роняя в мою душу странные сомнения. Я не был идиотом, совершенно точно знал, что такое пазлы. В чём подвох? — Не провожай, — бросил Макс.

***

Голые ступни бесшумно ступают по влажной после дождя подстилке сельвы. Ночь рисует карту джунглей тонким шлейфом ароматов растений и запахов животных, людей и дыма. Среди них один, взбудораживший сладостью и терпкостью… знакомый и волнующий саму суть. Вспрыгиваю на толстую ветку, забираюсь повыше и тяну воздух носом…

Несси.

Стекаю чёрной кляксой и рвусь со всех лап на внутренний зов по проложенному метками коридору. Лапы едва касаются земли, не бег — полёт. И не разобрать — лапы или ноги, человек или ягуар — всё слилось, пропиталось и перемешалось, всё ощущается остро и тянет вперёд, на грань обитания. Теряю след и на бегу больно цепляюсь ногой за расстелившиеся по земле лианы и ловчие сети плотоядной травы, качусь кубарем, вновь вскакивая чёрным хищником, ловлю шлейф и, как на поводке, мчусь к ней.

Несси.

Грудь рвёт и распирает, так что кажется, нити тайных троп не для массивной ширины большого зверя, но отчётливый след и запах, затмивший все остальные, открывает второе дыхание. Вспарываю девственное лоно джунглей, мощной стрелой пронзая их естество, гонюсь за флёром и… теряю силу и скорость… Падаю на живот и, сдирая в кровь до ломающей суставы боли руки, тащу себя к брезжившему впереди силуэту.

Несси.

Вытягиваюсь в тонкую струну, отрываюсь от звериного тела и не могу оторваться… Знаю, что лишь распавшись надвое, выживу… и потеряю часть себя, затемнею пустотой…

«…пустота даёт свет и выход…»

Несси!

Отчаянный крик и рык смешались в глотке полузверя-получеловека. Сердце почти не бьётся, затихает, осознавая тщетность погони…

Несси…

Оборачивается и замирает… вскидывает подбородок… Её ноздри расширяются, и сладкие губы цвета какао с молоком чуть дрожат в улыбке. Мягко ступает босыми ногами по узкой тропе, грациозная и манящая, вся извилистая и волнующая.

Несси…

Подходит к обессилевшему, кладёт тёплую ладошку на мокрый загривок… проводит по спине и боку. Переворачиваюсь на спину, подставляя живот и шею, мурчу от ласкового поглаживания, не отрываясь от её глаз.

— Люби меня, Несси… пожалуйста…

— Люблю… всегда буду любить тебя… Никита…

Нежная ладошка скользит между ушей, по морде, подхватывает подбородок. Она наклоняется, лижу её губы и щеки, шею и снова губы. Мурлычу жалобно, выпрашивая ещё ласку моей королевы. Смотрю в глаза, заливающие меня золотым светом, так что от счастья сдавливает грудь… Улыбаюсь и жмурюсь от радости — нашёл… догнал… моя…

— Люби меня, Несси… пожалуйста…