Читать книгу "Ужин с Медичи. О власти, страсти и бисквите - Юлия Евдокимова"

— Все эти вещи (произведения искусства. — Прим. автора) доставили мне величайшее удовлетворение и удовольствие, потому что они не только предназначены для прославления Бога, но и останутся в память обо мне. В течение пятидесяти лет я ничего не делал, кроме как зарабатывал и тратил деньги; и стало ясно, что трата денег доставляет мне большее удовольствие, чем их зарабатывание, — скажет Козимо на склоне лет.

В 1464 году в возрасте семидесяти четырех лет Козимо де Медичи умер. В этот момент Фичино читал ему Платона:

— Нет человеческой души, которая выдержит искушение властью…

Как и завещал глава семьи, его похороны прошли очень просто, но хроники говорят, что вся Флоренция пришла к церкви Сан-Лоренцо, которую когда-то превратил в прекрасный храм Брунеллески.

По решению Синьории на его гробнице были высечены слова: «Pater Patrie» («Отец Отечества»).

Казалось, что славная история семьи завершена, никто не смог бы подняться до уровня великого Козимо де Медичи.

Глава 3. Магия Лоренцо

На самом деле сам Лоренцо и был Возрождением, и ничто в искусстве и мысли его времени не может быть по-настоящему понято вне связи с ним и его жизнью.

Хью Росс Уильямс

Почти забытый Пьеро

Новым главой дома Медичи после смерти отца становится его сын Пьеро, по прозвищу Il Gottoso, или Подагрик.

Пьеро принято считать серой и даже бесталанной личностью. Наверное, просто не могли существовать три ярчайшие личности подряд, и между Козимо и его внуком Лоренцо Пьеро де Медичи оказался незаметным.

А он прекрасно справлялся с обязанностями главы семьи.

Он отправился вместе с отцом в изгнание в 1433 году и был частым гостем при дворе правителей Феррары, близкой соседки Венеции, герцогов де Эсте.

В то время при дворе герцогов собирался весь цвет культуры того времени, в результате Пьеро прекрасно знал классические языки, разбирался в искусстве. После возвращения семьи во Флоренцию он занимался дипломатическими делами, неоднократно отправлялся с миссией в Рим, а также к новому герцогу Миланскому, бывшему кондотьеру Франческо Сфорца, когда-то тепло принятому в доме Медичи. Благодаря поездкам Пьеро расширялась сеть дипломатических союзов семьи.

Он был последним в семье Медичи, кто занимал должность гонфалоньера, временного главы правительства Флорентийской республики.

После смерти отца и не без поддержки супруги Пьеро доказал, что достоин своей семьи. При нем Медичи вышли из тени.

При Козимо все вопросы решались во дворце семьи, все послы иностранных государств наносили первый визит в дом Медичи, происходило это как бы по умолчанию, неофициально, и все делали вид, что ничего не происходит.

Но сейчас, когда главой дома стал Пьеро, золотая молодежь в лице его сыновей Лоренцо и Джулиано демонстративно подчеркивала свою власть.

А ситуация была непроста. Некоторые старые семьи снова предприняли попытку взять власть в свои руки, в Милане скончался главный союзник семьи — герцог Сфорца, а король Англии Эдуард IV решил не возвращать полученные у флорентийских банкиров кредиты, что подорвало финансовые дома республики.

И тут Пьеро показал себя достойным сыном своего отца. Он задействовал дипломатические связи, отправив 17-летнего «мажора» (как сказали бы мы в 90-е годы), сына Лоренцо, в Неаполь к королю Ферранте. Через пару недель Лоренцо вернулся с триумфом — он сумел стать другом жестокого неаполитанского короля, пообещавшего полную поддержку.

А Пьеро заболел. Той самой болезнью, которая сведет в могилу и его сына, подагрой, и сразу оживились недруги.

Имя в истории: Лукреция Торнабуони

Козимо устроил брак старшего сына Пьеро с представительницей известной флорентийской семьи, и о Лукреции Торнабуони стоит сказать несколько слов отдельно.

Красотой невеста Пьеро не отличалась, наградив своей внешностью и проблемами с носом старшего сына.

Она была близорука, страдала от проблем с обонянием, у нее было длинное лицо и вогнутый нос, напоминающий утиный клюв, но стоило пообщаться с ней пару минут, и это переставали замечать.

Лукреция Торнабуони обладала уникальной харизмой, которую тоже передала своему старшему сыну, кроме того, она получила уникальное образование: свободно говорила по-латыни и по-гречески, отличалась изысканными манерами, превосходно танцевала и интеллектом могла затмить многих известных людей своего времени.

Она привела в дом художника Боттичелли, она участвовала в заседаниях Платоновской академии и старалась передать все лучшее, что знала сама, своим детям. Лукреция писала стихи, в основном на религиозные темы, но оставила свой след в итальянской поэзии, создав как минимум пять неплохих поэм.

Весенние холмы Тосканы прекрасны. Изумрудные переливы переходят в бледно-зеленый, а потом сгущаются в темно-малахитовые цвета. Кажется, что они покрыты шелком и бархатом, игра особенного тосканского света, тени легких туманов создают нереальные сочетания цвета. Маленькие городки и крепости среди холмов окружены виноградниками, оливковыми рощами, полями, где работают contadini — крестьяне.

Карета с Пьеро де Медичи медленно пробиралась по вьющимся дорогам с высокими кипарисами по краям, вот уже вдалеке показались родной купол Дуомо и крыши Флоренции. Его сопровождали сыновья, впереди ехал Лоренцо.

Золотой мальчик, с которого в минуту опасности спала вся спесь, внимательно вглядывался в дорогу: возвращение во Флоренцию было тревожным, со всех сторон приходили слухи о заговоре, о нанятых наемных убийцах. Увидев работающих в поле крестьян, он поскакал вперед, чтобы поговорить с «контадини», которые всегда лояльно относились к семье. Те шепнули, что за ближайшей рощей поджидает засада.

Тетива арбалета была натянута, и убийца ждал приближения кареты с главой дома Медичи. Но когда запряженная лошадьми повозка приблизилась, оказалось, что она пуста. Лоренцо, усадив полуживого отца впереди себя на коня, поскакал другой дорогой.

Услышав о возвращении Пьеро во Флоренцию, враги растерялись, удачно отпала и надвигавшаяся военная угроза, и восстания простого народа против Медичи, к чему подстрекали заговорщики, не случилось.

Сработала система покровительства, разработанная Козимо. Пришла пора дернуть за нужные нити, и вот уже под звон колоколов молодой Лоренцо на коне въехал на площадь Синьории, окруженный многочисленными сторонниками.