Читать книгу "Шоу Девочек - Рэй Гартон"

Она вернулась к бумаге, которую читала, как будто его там и не было.

Дэйви вышел из офиса и тихо закрыл дверь.

* * *

Дэйви собрал свои вещи в кратчайшие сроки, и все это время его лицо не покидала улыбка. Он чувствовал себя лучше, чем на протяжении последних нескольких месяцев, по крайней мере, довольным собой. Немного встревоженным, конечно, тоже. Он понятия не имел, чем займется дальше, но это, по крайней мере, будет что-то, что вернет ему немного самоуважения, даже если придется убирать грязную посуду в ресторанах.

Забрав несколько предметов, которые у него находились в шкафу – ручки, карандаши, банку аспирина, газетные статьи, что он вырезал по тем или иным причинам, и все они прекрасно поместились в его портфель, - он молча попрощался со своим крохотным местом, которое так долго занимал, затем повернулся и пошел прочь.

- Куда это ты собрался? - спросила Кейси, когда он выходил.

- Я уволился.

- Ты что? - прошипела она с улыбкой.

- Ну, вообще-то, я уволился, а потом меня уволили. Я расскажу тебе все сегодня вечером, если ты еще хочешь прийти.

- Смеешься? Я бы ни за что на свете не передумала!

Уходя, он попрощался с несколькими коллегами, улыбаясь даже тем, чьи имена не мог вспомнить. На самом деле, он улыбался и тогда, когда сел в пустой лифт и затем, пройдя через вестибюль с дверьми, открыл зонт и вышел на улицу.

Дэйви присоединился к небольшой группе людей, ожидающих автобуса на остановке: две старушки, чернокожая женщина, держащая ребенка в одной руке, и сумку в другой, а также несколько сквернословящих подростков. Он сложил зонт и сунул его под руку; дождь прекратился, оставив лишь холодный туман.

Он окинул взглядом прохожих, ловя обрывки их разговоров. Затем, без всякой причины, вновь подумал о ней.

Улыбающейся и прохладной.

Мягкой и гладкой.

И, ох, такой многообещающей.

Она была там. Всего несколько кварталов, несколько углов, и он снова может ее увидеть.

Он вспомнил некомфортную липкость в трусах. Стыд и гнев, которые он чувствовал.

И удовольствие, которое он испытывал от прикосновения ее мягких, влажных губ.

Раздался шипящий неприятный звук, когда автобус остановился у обочины. Люди начали заходить; Дэйви шагнул к автобусу, глядя через его дверцу направо, туда, где была она...

Он сделал первый шаг и полез в карман пальто за жетоном. Почувствовал его округлую плоскость, такую же, как и у тех четырех жетонов, которые он держал в руке ранее, тех, которые поднимали панель...

- Ну что, - нетерпеливо хмыкнул водитель на Дэйви, - ты заходишь или выходишь, парень? У меня нет времени торчать здесь весь гребаный день.

- Э-э-э, я... - Дэйви поднял на него взгляд, на мгновение провел пальцем по жетону, затем снова отпустил его. Он улыбнулся водителю и покачал головой. – Не беспокойтесь. Не... беспокойтесь.

Дэйви отошел от автобуса, двери захлопнулись, и тот уехал, обдав Оуэна облаком выхлопных газов.

* * *

Ее кабинка была свободна, и она по-прежнему находилась там, как будто ждала его возвращения. Когда панель поднялась, она улыбалась.

Позже он вышел из "Шоу Девочек" с растрепанными волосами, неровным дыханием и немного неустойчивой походкой. Снова он почувствовал жалящий укус. Снова он ощущал на коже влажное тепло, впитывающееся в его трусы.

Он истекал кровью.

3

Бенедек отрыгнул в салфетку в тот момент, когда Дэйви Оуэн второй раз за день вышел из "Шоу Девочек". Уолтер отодвинул в сторону бумажную тарелку с остатками яйца фу-йонг и наклонился к окну, чтобы понаблюдать за молодым человеком на другой стороне улицы. Казалось, он хромает, изо всех сил пытаясь удержаться на ногах, войдя в толпу и быстро исчезнув из поля зрения Бенедека.

Он откинулся на спинку маленького пластикового стула и снова отрыгнул, жалея, что поел специальное блюдо дня в китайском ресторане Лима, самой быстрой восточной закусочной в Нью-Йорке. Кислотное жжение в животе отразилось на его лице, когда он смотрел через улицу на "Шоу Девочек".

Такое заурядное маленькое заведение, и все же пристальный взгляд Бенедека различал в нем что-то, чего он на самом деле не мог видеть, но что он, может быть, только чувствовал.

Он ждал полиции в квартире, соседней с Дорис. Миссис Шонесси, старая вдова, услышала его крики и подошла посмотреть, что случилось. Когда она увидела кровавую бойню, то взяла Бенедека за руку, провела его к себе, пробормотав слова утешения, затем уложила на диван и налила стакан скотча.

Приехал Райли, детектив Кеннет Райли. Они встречались до этого несколько раз, и всегда при довольно неприятных обстоятельствах. Райли не любил Бенедека, потому что тот был репортером, а журналисты мешали ему. Бенедек, как правило, не судил людей по их профессиям; он не любил Райли, просто потому, что Райли ему не нравился.

Однако, увидев тела в квартире, Райли выразил Бенедеку нехарактерное для него сочувствие.

- Мне... очень жаль, Уолтер, - сказал он, входя в квартиру миссис Шонесси.

- Да, спасибо, - хрипло ответил Бенедек.

Райли присел на диван рядом.

- Знаете, Уолтер, мне придется допросить вас, - тихо сказал он.

- Прямо сейчас?

- Ну, я бы хотел получить от вас как можно больше информации.

Вел ли себя Вернон Мэйси в последнее время странно? Существовали ли какие-либо бытовые проблемы между мистером и миссис Мэйси? Где сейчас может находиться мистер Мэйси?

Бенедек рассказал Райли все, что мог, особенно о странном поведении Вернона в последнее время и его посещениях "Шоу Девочек".

- Это было не характерно для вашего зятя? - спросил Райли.

- Вы шутите? Абсолютно не в его духе.

После паузы Райли осторожно поинтересовался:

- Думаете, он мог это сделать?

Бенедек посмотрел на него с недоверием.

- Мог? Разве это не так же очевидно, как гребаная погода, Райли?

- Ну, посмотрим. Сначала мы должны его найти. И собираемся начать с его места работы.

- Идите в "Шоу Девочек" на Таймс-Сквер.

- Да, туда мы тоже зайдем в конце концов.

- Идите туда в первую очередь, Райли.

Райли нахмурился, явно озадаченный настойчивостью Бенедека.

- О чем вы думаете, Уолтер? - твердо спросил он. - Если вы что-то знаете, лучше скажите мне сейчас.

Бенедек начал было говорить, но голос так и не вырвался наружу, и он, наконец, запил невысказанные слова еще одной рюмкой скотча. Он ни в чем не был уверен. Просто что-то чувствовал, но это ничего не значило.