Читать книгу "Тень успеха - Лариса Шкатула"

– Буду ждать, – кратко отзывается он.

Из ресторана я отправляюсь к Катерине в ателье, где она скорее всего и была во время визита туда Вениамина. Наказала своим сотрудникам никого из мужчин к ней не пускать. Или описала внешность Самойлова, для которого её в городе нет. Ни в каком случае. На меня такие ограничения не распространяются, потому я сразу прохожу к ней в кабинет.

Катя моему приходу откровенно радуется. А когда я рассказываю ей о беседе с ее мужем, воспаряет духом.

– Значит, он вовсе не собирается отбирать у меня Димку? А я-то, дурочка, боялась. Господи, сколько нервных клеток напрасно потратила!

– А с чего ты вообще взяла, что муж приехал за Димкой?

– Да он, когда мы жили вместе, только и пугал меня этим. Смотри, если я узнаю, что ты колешься, смотри, если я узнаю, что ты опять удирала к своим друзьям, смотри, если… черт знает, что ещё! В смысле, что тогда он заберёт у меня сына и никогда его не отдаст. А мне ничего из его состояния не достанется, потому что приобреталось оно до нашей женитьбы! И вот надо же, настал мой час! Съел, Венечка!

– Так что, ты согласна на его условия?

– Ага, щас! – залихватски выпаливает она.

– А мне казалось, что недавно ты была бы рада о нем и не слышать, не то что требовать чего-то.

– Что было, то было, – легко соглашается она, – но теперь… Недаром у меня чесалась левая рука! Мне просто с неба валятся деньги, а я стану разыгрывать казанскую сироту? Мне позарез нужна одна японская машина, которую я могла бы поставить в своем филиале в «Сити-центре». Я уж думала у Жорика в банке кредит брать!

Жорик – Катин бойфренд – раньше часто предлагал ей этот самый кредит, но она по секрету говорила мне, что чего бы ей меньше всего хотелось, так это попадать в зависимость от Жорика.

– Хочешь сказать, что швейная машинка, пусть и промышленная, стоит больше пятидесяти тысяч долларов?

– Ну да, аренда офиса сколько съест плюс вязальная машинка – мы могли бы выпускать отделки к платьям… Ой, я могла бы открыть свой магазин!

Она в запале перечисляет всё то, о чем мечтала. Как бы успешна ни была Катя, у неё ещё нет достаточного капитала, чтобы активно наращивать свое производство.

Куда в момент подевалась Катюша с бледным лицом и тревожным блеском в глазах. Передо мной предстает настоящая Катерина Самойлова, женщина, которая, можно сказать, создала собственный Дом моды! Женщина, чье имя уже знают в Европе, а её муж об этом, похоже, и не подозревает.

– Сто тысяч долларов, и ни центом меньше! – заявляет она. – А начать торговаться ты можешь, скажем, со ста пятидесяти.

– Ты не сильно закручиваешь, подруга?

– Сильно? Да если мне причитается половина, то это половина от полумиллиона конкретно! Сто – если ты хорошо считаешь – всего лишь пятая часть.

– Я всё сделаю, а ты за это возьмёшь моего сына из садика.

– Возьму, конечно, куда же я денусь. Заедешь за Мишей к нам домой, а заодно и документы привезёшь.

Я ехала к себе, и в голове моей рождались философские мысли. Вроде того, что правильно говорят мужчины: логика у нас, женщин, по меньшей мере странная. Только что мы просим судьбу о милости, но лишь стоит нам её оказать, как наши запросы многократно увеличиваются.

И довольствоваться малым хотим далеко не все. По крайней мере если чувствуем, что можем получить больше… то больше и получаем!

К вечеру, как и обещала, звоню её мужу:

– Я передала Кате ваши пожелания – она с ними не согласна.

– Она не хочет давать мне развода? – откровенно пугается он. – Или что там она задумала?

– Рассказать вам все по телефону или мне подъехать?

– В самом деле, лучше подъезжайте, – соображает он, видимо, уже скучая в своем номере «люкс». То есть я не могу, конечно, этого утверждать, но предполагаю, что заведующий клиникой привык к особому комфорту.

– На том же месте?

– Ну а где я могу еще быть, не слишком хорошо зная ваш город?

На этот раз к моему приходу стол уже накрыт, поскольку разговор предстоит конкретный.

– Простите, а можно узнать, как вы вообще смогли найти Катю? У неё ведь в нашем городе нет родственников. Она могла бы поехать в любой другой город России.

– Элементарно, Ватсон, – усмехается он, – под кайфом она часто говорила мне, что хочет уехать к своей школьной подруге. То есть в ваш благословенный город.

– Представьте, что как раз этой подруги в городе она и не нашла.

– Но никуда больше ехать не стала, – подхватывает он. – Это тоже элементарно. Потом, у нее такая специальность, что в любом мало-мальски приличном городе может пригодиться.

– И она пригодилась. Катя – хороший модельер.

Но на Самойлова мое сообщение не производит никакого впечатления. Значит, я права. Он давно вычеркнул Катерину из своей жизни, и вряд ли его обмолвка насчет будущей жены – неправда.

– Послушайте, я ничего не знаю о модельерах. При мне Катерина не работала ни одного дня. Я всегда считал, что модельер – это некто вроде швеи, но со своими выкройками…

– Так вы что же, не знаете о том, что у Кати свой бизнес?

– В каком смысле бизнес? Я всего лишь обратился в первое попавшееся ателье и спросил, не работает ли у них Екатерина Самойлова, как мне тут же сообщили, в каком именно месте она работает. Свой бизнес, надо полагать, так: она разработала какое-то особое изделие, комбинезон там или платье, которое хорошо раскупается. С чем – с чем, а с фантазией у неё всегда было вёе в порядке. Я бы даже сказал, что как фантазерка она даст фору многим…

Но я вовсе не собираюсь поддерживать это его ёрничанье в адрес моей подруги. Чего это я перед ним разоткровенничалась? Если ему неинтересно всё, что касается Кати… Странно, что за это время он даже не поинтересовался, как поживает его сын.

Но я все-таки упрямо продолжаю. Пусть не думает, что своими пятьюдесятью тысячами он Катерину облагодетельствует!

– Бизнес – значит ателье, в которое вы приходили, её собственное. И она уже два года вывозит свои коллекции одежды в Европу…

– Иными словами, вы хотите сказать, что пятьдесят тысяч для нее не деньги? – соображает он.

– Она хочет сто пятьдесят!

Я с интересом наблюдаю, как лицо Самойлова покрывается багровыми пятнами.

– Сто пятьдесят? Она считает, что я свои деньги кую?

Мне остается лишь молча пожать плечами. Самойлов говорит:

– Восемьдесят – максимум!

Когда торгуешься не за свое право и не свои деньги, делать это просто. Так сказала Катя, и я не уполномочена была опускаться ниже оговоренной ею суммы.

Самойлов по моему лицу не может понять, на какой цифре я остановлюсь, и с надеждой молчит.