Читать книгу "Привычное проклятие - Ольга Голотвина"

— А-а, — кивнул Верзила понимающе. — Я так и подумал, что какая-то собака!

Обманутый его мирным тоном, Молчун сунулся к бочке. Это было большой ошибкой. Мстительная рука ухватила его за шиворот — и в воду!..

Дагерта глядела на эти забавы со снисходительной усмешкой старшей сестры. Ох уж эти мужчины! В любом возрасте остаются мальчишками!

И тут же спохватилась, напустила на себя хозяйскую суровость:

— Распрыгались, бездельники! Давайте на кухню, завтрак ждет. А потом ты, Молчун, задашь сена лошадям. А Верзила пусть воды натаскает.

— Дедушка, дедушка, я боюсь! Тут птица, такая большая, страшная!

— Где?.. Ах ты… Ну-ка, маленькая, беги в дом. Не бойся! Вот дед возьмет палку и задаст этой негоднице! Ишь разлеталась, внученьку мою пугает!

— Дедушка, это ворона?

— Что ты, глупышка! Она же вон какая большущая! Это прешагри, «серая тень». Они к нам из Подгорного Мира залетели и расплодились вдоль Тагизарны… Кыш! Кыш!

Огромная птица, склонив голову набок, без страха глядела на старика, размахивающего на пороге палкой. Из-под его локтя выглядывало любопытное личико девчушки. Убедившись, что крылатую гостью не прогнать, старик плюнул и захлопнул дверь.

Прешагри плавно слетела на землю и принялась вприскочку прохаживаться под окном, вслушиваясь в обрывки беседы деда с внучкой.

Вастер, принявшая облик птицы, готова была к долгому ожиданию. Но судьба сделала ей поблажку: обитатели хижины почти сразу заговорили о том, что ее интересовало.

— Ой, дедушка! Деньги! Откуда? Вчера же никто не приходил в храм!

— К богам — нет, а ко мне приходили. Завтра дедушка купит своей козочке новые башмаки, а то старые она совсем стоптала — скачет, скачет…

— Тот господин в синем плаще, да? Это он дал деньги?

— Он, милая. Помнишь книгу, куда я записываю, кто когда родился, женился, умер? Не все жрецы так делают. Ленятся — мол, кому это нужно? А вот пригодилось! Человек серебра не пожалел, чтоб я ему скопировал одну запись. Видишь, козочка: мне за аккуратность и старание боги послали награду. А ты всегда вещи разбрасываешь…

Дальше Вастер не слушала. В покрытой перьями голове бушевала совсем не птичья ярость. Опоздала! Опоздала! Мерзавцы-слуги поздно ее предупредили! Врагу известна ее тайна… верная погибель…

Девчонка сказала: господин в синем плаще приходил вчера. Отсюда ему один путь — вниз по Тагизарне… Догнать! Уничтожить! Но сначала — жрец и книга!

— Внученька, огонь гаснет. Принеси хвороста.

— Не пойду. Там эта противная птица.

— Не улетела еще? Вот дрянь! Погоди, сам схожу!

Опираясь на палку, старый жрец выбрел во двор и с усмешкой огляделся: где эта прешагри, так напутавшая его маленькую козочку?

И тут с крыши ринулась смерть на распахнутых серых крыльях. Крепкие когти впились в плечи старика. Тяжелый клюв ударил дважды, глубоко погружаясь в глазницы.

На хриплый предсмертный крик из дома выглянула девочка — и с визгом метнулась обратно. Но успела увидеть, как с пыльной травы, от тела лежащего старика, поднимается на четвереньки страшная, растрепанная, похожая на зверя женщина.

Она кинулась в дом вслед за ребенком. Вцепилась в хрупкие плечи. Приблизила к помертвевшему личику свое мертвенно-бледное лицо с огромными, как омуты, глазами:

— Где книга?!

Онемевшая от ужаса девочка смогла лишь мотнуть головой в сторону сундука.

Отшвырнув девочку, Вастер бросилась к сундуку. Отлетела, грохнувшись о стену, тяжелая крышка.

Нарядная, аккуратно сложенная одежда жреца. Два платьица девочки. Маленькие меховые сапожки. И две книжки — «Численник» и «Землеописания».

С проклятием Вастер обернулась — и увидела, что девчонка успела выскочить за дверь.

Где же книга? Вастер дернулась к порогу: догнать соплячку, выцарапать из нее дедовы секреты! Но тут же остановилась. Огонь! Что скрывает тайны надежнее пожара?

Разодрав «Численник», она швырнула серые плотные страницы на догорающие угли очага. Пламя взвилось мгновенно, словно откликнувшись на страшный призыв. Выхватив из сундука детское платьице, Вастер скрутила его жгутом, сделала подобие факела и повела им вдоль деревянных стен. Если у старикашки был тайник — она не станет тратить времени на поиски. Огонь поищет за нее…

Притаившись в орешнике, внучка жреца с ужасом глядела, как из двери вместе с повалившими наружу клубами дыма вышла та жуткая женщина, обвела взглядом двор, ни на миг не задержавшись на неподвижном теле старика, И тут вместо женщины на дворе очутилась громадная птица. По-вороньи переступила когтистыми лапами, беззвучно распахнула клюв, распахнула серые крылья и взлетела в утреннее небо.

* * *

Руки Верзилы были заняты деревянными ведрами, поэтому калитку он открыл пинком. Вышел за калитку — и остановился в недоумении.

На темных досках причала, свесив ноги, сидел человек. Бродяга бродягой! Куртка уже много лет как перестала изображать щегольской наряд. Плаща и вовсе нет. На золотисто-каштановых волосах осели мелкие капли — ничего не скажешь, сырое утро выдалось.

Верзила, поставив ведра, воззрился на незнакомца. Обычно нищая шантрапа обходила двор Кринаша, предпочитая «Жареный петух»: трактирщик не гнушался брать за постой краденое барахло. И почему этот парень заявился с утра? Где он ночь-то провел?

— Эй! — окликнул наконец Верзила загадочного пришельца.

Тот не услышал, углубившись в созерцание могучего черного потока.

— Эй! — возвысил голос Верзила. — Я с тобой говорю, приятель!

Бродяга обернулся. Молодое лицо, длинное, лукавое, с веселыми серо-зелеными глазами.

— И сразу «эй», — огорченно откликнулся он. — Понимаю, по мне не скажешь, но у меня есть имя! И оно звучит совсем не похоже на «эй». И дал мне его, как ни странно, отец, а не надсмотрщик в каменоломнях!

Верзила дернулся: неприятный бродяга угодил в самую точку! Но ответить не успел: от калитки послышался хозяйский голос:

— Да неужто гости в такую рань?

Следом за Кринашем из калитки выглянула Дагерта: ей тоже было любопытно, кто это спозаранку прибрел в «Посох чародея». Бродяга вскочил на ноги. В глазах хозяйки скользнуло разочарование, но оно сменилось одобрительным интересом, когда парень, махнув хозяевам поклон, поднял с досок причала не замеченную Верзилой лютню. Сразу все встало на свои места. Бродячий певец!

Парень уверенно пробежал пальцами по струнам и запел красивым, звучным голосом:

Мне приют за песню дайте

Хоть до ласточек в саду!

На мороз не выгоняйте —

По весне я сам уйду!

Кринаш довольно ухмыльнулся. Каждую осень звучит эта старая песня по Силурану, Грайану, Гурлиану. Бродячие актеры ищут кров на зиму — на постоялых дворах, в замках, в домах зажиточных крестьян.