Читать книгу "Сумасбродка на выданье - Виолетта Якунина"

– Связь ни к черту, – констатировала Ритка.

– Я тоже всегда телефон отключаю, чтобы Клава не названивала, когда я гощу у Тани, – глядя в окно, обронил Громов.

– Слушай, не все же такие кобели, как некоторые! – тут же взвилась Маргошка.

– Кому ж это знать, как не тебе, – невозмутимо ужалил Громов.

– Брейк! – замахала я руками.

Это была самая больная тема для Ритки, у которой из-за мужниного предательства пошла вся жизнь наперекосяк. И Громов, конечно, вообще нюх потерял, если позволяет так далеко заходить.

Когда подъехали к моему дому, Громов повел меня в квартиру, а Рита погнала «Ситроен» на ближайшую стоянку, так как решила, что эту ночь переночует у меня. Квартира у меня на первом этаже, поэтому у меня нет проблем с подъемом тяжелых сумок при ломающемся лифте, зато возникают проблемы с канализацией и ворами. Первое – это стихийное бедствие, и от него никак не застрахуешься, а от второй напасти спасают крепкие решетки не только на окнах, но и на балконе. С ними, конечно, безопасно, но темновато, ибо под окнами буйствовала бурная сиреневая поросль. А вообще, мне моя квартира очень даже нравится, и кусты сирени нравились, и крохотный дворик с покосившимися лавочками, на которых из года в год, при любой погоде заседали старички со старушками, тоже нравился.

Я всегда стремилась к самостоятельности. А когда у мамы появился кавалер (так она называла в свое время моего будущего отчима), я съехала на съемную квартиру. С дядей Сашей у меня сложились отличные отношения, но мне не хотелось их смущать, живя в смежной комнате крошечной «двушки», поэтому стала поговаривать о съемном жилье. Мама упиралась, страдая от мысли, что она «выгоняет единственную дочь из родного дома». Но я сумела настоять на своем, и вскоре переехала в «малосемейку», которую мне в полцены сдавали друзья дяди Саши. И чаще всего он за эту площадь и платил, потому что у меня вечно не хватало денег. Но потом умер мамин брат, и нам досталось двухкомнатное наследство в центре города. Таким образом, я обзавелась собственным жильем.

Поколдовав у двери с замками, я широким жестом распахнула дверь и пропустила вперед гостя, то есть Громова. Он себя гостем не чувствовал, поэтому по-свойски потопал в столовую. Навстречу мне вальяжно выплыл мой кот Бегемот – роскошный тигровый перс. На морде было написано глубокое презрение по поводу моего длительного отсутствия. И хотя Ритка явно заскакивала его покормить, он все равно был недоволен поведением хозяйки. Я засюсюкала ласковым голосочком про то, что Мотеньку люблю и по Мотюнечке соскучилась, но он непримиримо крутанулся, вильнул пышным хвостом и прошествовал в комнату, я поплелась за ним.

В моей квартире не хватает одной стены. Кухней я пользовалась очень редко, поэтому решила, что она занимает слишком много места и для расширения площади снесла стену между ней и залом. О, эти барские замашки меня никогда бы не посетили, если бы не проводка. Она сгорела самым подлым образом, и я получила некое понятие, каково это жить в аду. Потом я решила, что раз и так погром, то надо еще и стену снести. Целый месяц шли ремонтные работы, и я была близка к умопомешательству, когда это, наконец, прекратилось. Зато теперь все очень мило. Большая комната стала еще больше. В углу, в своеобразном шкафу-купе, прячутся печка, мойка и холодильник. Когда мне приходит в голову похозяйничать, я раздвигаю панели и являю на свет божий мою мини-кухню. В остальные дни эта комната играет роль гостиной. Старую мягкую мебель преобразили разноцветные сатиновые чехлы и множество подушек. На стенах разместились картины Ритки, написанные ею в ту пору, когда ей казалось, что из нее получится художник-абстракционист. Но мне они нравились, а главное – ни у кого ничего подобного не было. С допотопных секретера и комода – бабушкиного наследства – мы с Громовым содрали три шкуры, покрыли морилкой и лаком. Получилось очень даже ничего. А ковер мне подарила мама, он у нее висел на стенке и собирал пыль со всей квартиры, теперь лежит у меня на полу и украшает мое жилье. Телевизор «Sony» мне на «входины» подарил дядя Саша. Так я и стала девушкой, обеспеченной приличным жильем.

– Ну, Аверская, у тебя не только шеф в багажнике преставился, но и мышь в холодильнике повесилась, – доложил Громов, вылезая из моего « кухонного купе». – Кроме «Китикетов» и «Вискаса» – шаром покати!

– Что ж у тебя такой черный юмор? Я же слабый пол, меня же надо подбадривать и утешать. А ты издеваешься! – посетовала я. – А еда у меня есть, зря наезжаешь.

– Да, только ты ее в комоде от воров прячешь?

– А вот и нет, у меня есть яйца и шпротные консервы, а это считается едой! – упорствовала я.

– Ну да, ну да! Что ж это я девушку обидел! – скабрезничал Громов.

Нашу перепалку прервал звонок в дверь. Пожаловала Ритка с полным пакетом продуктов, она додумалась по дороге заглянуть в супермаркет, поэтому по комнате расползся запах копченой курицы. На запах прибежал Бегемот, который терпеть не мог молочные продукты, не переваривал рыбу, зато обожал курочку во всех видах. А хозяйственная Маргошка уже выкладывала на тарелки, подсунутые Громовым, зелень, помидоры, огурцы. Бегемот хотел удостовериться, что с ним поделятся, поэтому завел тоскливым голосом жалобную песню.

– Угомонись, животина, дам я тебе курочки, – заверила его Ритка.

Мягкий лаваш и пластиковые коробочки с салатами довершили полноту картины. Но тут я решила внести свою лепту и вытащила из буфета бутылку «Кинзмараули».

– Вах, вах, вах! Какой ужин, слюшай! – на грузинский манер зацокала языком подружка.

– Открой, Громов! – скомандовала я, доставая бокалы.

Через пять минут мы смогли выпить за мое чудесное спасение, а потом за успешный исход дела, а потом за друзей, без которых никуда в этой жизни. Мне сразу стало как-то приятнее смотреть на белый свет, вино пробежалось по моим жилам и разогнало скопившуюся там хандру. Бегемот сидел с нами за столом, то и дело заглатывая лакомые кусочки, которые мы в четыре руки скармливали ему с Риткой. Громов только головой качал неодобрительно, но не вмешивался, знал, что ему с Бегемотом лучше не тягаться.

– Ну а теперь девочкам пора в кроватку, – отбирая у разомлевшего Громова тарелку с куриными костями, заявила Ритка.

Ясное дело, ей хотелось без свидетелей обсудить, куда прятать нашу добычу и что дальше с ней делать, а Громов мешал. Просвещать его по поводу нашей находки она категорически отказалась, поэтому я промолчала. И потом, я уверена, что Громов стал бы стучать себя по лбу и орать, что мы идиотки, и нам теперь крышка, и он жалеет, что вообще с нами познакомился. Зачем все это моей издерганной нервной системе? Я и так знаю, что только полные дуры поступили так, как сделали мы, но ничего теперь не исправишь, остается уповать на чудесный исход дела.

– До чего ты баба вредная, – посетовал Громов, провожая Ритку глазами, – через это у тебя и личная жизнь не складывается.

– Я как-нибудь со своей личной жизнью сама разберусь, без твоих комментариев, – отрезала подруга и выхватила у зазевавшегося мужика бокал.