Читать книгу "Мелодия звёзд - Оливия Вильденштейн"

Я свернула за угол и чуть не врезалась в большую черную машину. Машина засигналила, взвизгнули тормоза. Я резко повернула, чтобы пропустить его, и оказалась не на той стороне дороги. Я быстро закрутила педали, чтобы вернуться назад, но колеса задели приподнятый бордюр, и я затормозила. В ушах бился пульс. Прижав руку к сердцу, я ждала, пока оно успокоится.

Когда боль в груди утихла, я оглянулась, мне не терпелось вернуться, но я не хотела выглядеть психопатом-преследователем, поэтому я просто поехала домой.

11. Долгие скучные разговоры

Мягкий дождь стучал в окна класса, а серо-стальной свет от дождевых облаков окрасил ровно постриженный газон в серебристый цвет. Погода идеально соответствовала моему состоянию. С понедельника я чувствовала себя ужасно, и ничто не могло поднять мне настроение. Нужно было просто позвонить Линн и уладить все, что случилось в ее доме, сразу же, но гордость держала мой рот на замке.

Рей заболела, так что в обед я взяла ролл с индейкой и пошла вдоль стены желтых шкафчиков прямиком к школьным дверям. Возможно, это не лучший день, чтобы поесть на улице, но мне были необходимы свежий воздух и уединение, чтобы подумать. Я обошла кирпичное здание школы и направилась к дорожке, по которой, несмотря на непрекращающийся моросящий дождь, бегали ребята.

Я достала из сумки джинсовую куртку, надела ее, распутала розовые наушники и включила последний альбом отца. The Derelicts выпустили еще один альбом после его смерти, но он не был успешным. Не то чтобы их другие альбомы были такими уж популярными. Они никогда не становились платиновыми или что-то в этом роде, хотя мне кажется, что они заслуживали большего внимания, чем получали.

Воздух был теплым и липким: в нем маячили стайки комаров. Я взобралась на трибуны на самый высокий ряд и наблюдала, как тела петляют по полю, разбрасывая комья красной грязи. Странно, но это успокаивает, почти гипнотизирует. Капли дождя покалывали мои голые бедра, будто падающие иглы. Я сунула руки в карманы и закрыла глаза.

Бренчание гитары отца растекалось во мне, сглаживая тревогу. Я вижу цвета с закрытыми глазами: янтарный, хаки, гранатовый. Его игра успокаивала меня, как бальзам на душу.

Если бы только он был еще жив.

Если бы дороги тогда не были обледенелыми.

Если бы тот грузовик не заскользил и не врезался в него.

Я вздохнула и почувствовала, как что-то царапает мой локоть. Я решила, что это насекомое, и смахнула его.

Но это было не насекомое, а рука.

Я откинула со лба спутанные волосы и повернулась к телу, чья рука коснулась меня.

Тен шевелил губами, но я не слышала, что он говорит.

Я выдернула один наушник.

– Что?

– У тебя есть лицензия на вождение велосипеда?

Я слегка откинула голову назад.

– Ты представляешь угрозу для общественности на этой штуке.

– Хм, ладно. – Критика. Как раз то, что мне нужно. – Если ты закончил раздавать непрошеные советы, я бы хотела вернуться к прослушиванию музыки.

Он положил локти на бедра, сплел пальцы в замок. Я вставила наушник обратно, надеясь, что Тен поймет, что я хочу, чтобы он оставил меня, но парень не двинулся с места. Ну, вообще-то двинулся. Он протянул руку, схватил один из моих наушников и вставил его в свое ухо. Он обхватил ладонями край металлической скамьи и вытянул длинные ноги. И закачал головой в такт.

– Я думала, ты ненавидишь музыку, – сказала я.

– Гаражные группы сойдут.

– The Derelicts не гаражная группа.

Его спортивная футболка со школьным гербом – стилизованным древом познания – прилипла к груди.

– The Derelicts, говоришь? Группа твоего отца?

– Да. Он был их гитаристом.

– Ты играешь на гитаре? – спросил он.

– Нет.

– Играешь на каком-нибудь инструменте?

– Кто из нас слишком любопытный?

– Я никогда не называл тебя любопытной. – Он вынул наушник и протянул мне. – Я сказал, что ты задаешь много вопросов.

– По-моему, это то же самое.

– Почему ты сидишь здесь одна?

– Потому что… – я намотала розовый пластиковый шнур на указательный палец. – А почему тебя это вообще волнует?

Его золотистые глаза потемнели.

– Ты сидела ко мне спиной в классе всю неделю.

Не думала, что он заметил.

Тен протянул мне руку.

Я хмуро уставилась на нее.

– Я Теннесси Дилан, но все зовут меня Тен. А как тебя зовут?

Я посмотрела на его руку еще раз, затем оглянулась вокруг на случай, если это пранк, который снимает кто-нибудь из его приятелей. Никто не держит никаких телефонов. Вокруг вообще никого нет. Как долго я здесь пробыла?

Я взглянула на часы. Увидев время, я подскочила. Тен вздрогнул, ошибочно приняв мой порыв вернуться в здание школы за отказ разговаривать. Он встал, вытер ладони о спортивные шорты и начал спускаться с трибуны.

– Эй, новенький, – окликнула я его.

Он обернулся.

– Меня зовут Энджела Конрад, но все зовут меня Энджи.

Его губы дернулись.

Я догнала его.

– Я планирую стать легендарным музыкантом. А ты, Тен? Кем ты мечтаешь стать, когда вырастешь? – Я стояла на ступеньку вверх, но он все равно был выше меня.

Его улыбка вдруг стала дерзкой.

– Как ты думаешь, кем я мечтаю стать, когда вырасту?

Я наклонила голову набок.

– Думаю, что-то между ведущим ток-шоу и астронавтом. Я права?

Он засмеялся глубоким смехом, который скользнул мимо капель дождя и проник мне прямо в грудь.

Я изобразила притворное удивление.

– Что? Неужели я даже близко не попала?

– Ни капли.

Я спрыгнула со ступеньки и спустилась еще на пару вниз. Тен последовал за мной. Я слезла с трибуны на мокрую, влажную траву и остановилась, чтобы подождать его.

– Так чем ты хочешь заниматься, Тен?

– На самом деле я не знаю.

– Не знаешь?

Он отрицательно покачал головой:

– Понятия не имею.

– Как ты можешь не знать? Разве у тебя нет увлечений?

– Нет.

– Как можно жить без страсти к чему-либо?

– У большинства людей нет страсти, большинство наслаждается некоторыми вещами чуть больше, чем другими, вот и все.

– А чем же ты тогда наслаждаешься? – спросила я, когда мы подошли к дверям, ведущим к раздевалке.