Читать книгу "Сокровища Массандры - Юрий Гаврюченков"

«Ну и рожа! — удивился Макс. Со снимка на него испуганно таращился исполнительный и туповатый служака. — Откель ты, солдатик? — Он высокомерно изучил пятую страницу, на которой под штампом города Рыльска стояла печать совсем недавней петербургской регистрации. — Ишь ты, шустрый какой, без женитьбы в Питере прописку получил! Где тебя Майя зацепила? Наверное, в транспорте прокатился».

На ксиве мигранта Макс решил потренироваться в переклейке фотографии. С паспорта СССР она снималась при помощи утюга. Новый документ недалеко ушел от советского предшественника. Система стремилась упростить работу сотрудников, а потому клерки паспортных столов продолжали пользоваться добротным проверенным термоклеем.

Макс по-детски радовался тому, что ему тоже облегчили работу. Отделив фото служивого, он проделал ту же операцию с остальными паспортами.

— Надо перекурить, — прошептал он, когда все документы лишились лиц.

Некурящий Макс перекуривал растворимым кофе и позавчерашним окаменевшим рогаликом. После того как он развил бурную деятельность, на кухне стало очень уютно. На столе, устремив заостренный нос к небу, как стартующий космолет, высился утюг, повсюду валялись открытые паспорта, исходила паром чашка кофе. Было видно, что человек не впустую проводит время, а занят ремеслом, пусть социально опасным, но зато работает с душой и энтузиазмом.

После перекура началась самая увлекательная часть процесса. Пошарив под диваном, Макс достал приклеенный скотчем маленький стальной уголок. С одной стороны на уголок была приделана точечной сваркой крошечная ручка, с другой помещалась резинка с хитрым рельефом.

Макс сдул с уголка пыль и тщательно протер носовым платком. Из ящика стола он вынул плоскую жестяную коробочку и лист бумаги. В коробочке помещалась штемпельная подушка с красными чернилами. Макс потыкал уголком в подушку и на секунду прижал его к бумаге. Когда он убрал руку, на листе остался четкий отпечаток защитного узора для фотографии паспорта Российской Федерации.

Спустя час кухню снова было не узнать. Исчез рабочий беспорядок, улетучился весь уют, на кухне царила постная атмосфера монастырского скриптория. Макс, обложившись бумагой и ручками, набивал руку проверенным писарским методом под девизом: «Повторение — мать учения».

— Портнов Сергей Сергеевич, семьдесят третьего года, — вслух произнес Макс и вывел размашистую подпись. — Ну-ка, сверимся с оригиналом. Похоже!

Листок, лежащий перед ним, был густо исписан подделками образца подписи с паспорта Сергея Сергеевича. Финальная попытка чрезвычайно напоминала автограф Портнова, словно он сам на минуту зашел и оставил небрежный росчерк.

— Екимчук Владимир Денисович, семидесятого года, — монотонно произнес Макс, придвигая другой лист. — А… чего тут, проще некуда. — И заглянул в паспорт. — Он и есть.

Роспись действительно вышла безупречной.

— Борисов Андрей Алексеевич, тысяча девятьсот семьдесят пятого… Оп-ля! Похож? Похож! Ну-ка, служивый, товарищ Коваленко. — Гелевая ручка вывела топорную солдафонскую подпись. — Как родной!

От увлекательного самолюбования его оторвал звук открываемого замка. Оставив каллиграфию, Макс поспешил навстречу своей музе.

— Как твои успехи?

— А твои? — сразу же спросила Майя.

— Ты будешь приятно удивлена количеством своих новых имен.

— Да неужели?

— Безотходное производство! — похвастался Макс. — Все в дело пустил. Ни одного не запорол! Теперь ты рассказывай, чего такая довольная?

— Через хачей два билета на послезавтра взяла. — Майя цвела от счастья. — Кто-то совсем недавно сдал, еще толкнуть не успели. Места на верхних полках, но зато в одном купе.

— У хачей? Да они же вдвое дерут! — возмутился Макс, не терпевший жульничества по отношению к себе.

— Да, милый. И еще пришлось сто процентов накинуть за то, что выкупили у кассирши билеты на послезавтра, а не на следующую неделю.

— Ого, — печально вздохнул Макс. — Ты потратила все деньги?

— Деньги? — расхохоталась Майя и достала из сумочки распухший от купюр бумажник дорогой бордовой кожи. — Да вот же они!

Глава седьмая,

в которой голубой вагон оказывается зеленым, а его пассажиры — доверчивыми и щедрыми

Толчея на перроне навеяла Максу философские мысли о мелочной суете рода людского. Пассажиры, встречающие, провожающие, воры, бомжи, цыгане, грузчики — все спешили по своим делам, торопясь управиться без последствий. Все они казались песчинками, которые волны железнодорожного расписания гоняют по твердыне вокзала. Подобно вмурованным в берег кускам матерого мусора, недвижно стояли под защитой столбов и киосков наряды транспортной милиции, обтекаемые смрадной массой пассажиропотока.

С неохотой признав себя песчинкой, одной из многих, Макс внедрился в толпу. Правый бок оттягивала туго набитая светло-серая брезентовая котомка, в левой руке он тащил тяжелую сумку. Вроде старались не обременять себя багажом, но на двоих набралось прилично. В правой руке противно шуршал увесистый полиэтиленовый пакет с двухлитровой баклажкой газировки, таким же бутылем пива и свертком с бутербродами. По пути к вагону Макс пару раз обернулся: где там Майя? Энергичная подруга следовала на некотором расстоянии с любопытствующим выражением лица. Ей тоже была не слишком приятна эта суета, не сули она прибыльных мелочей в момент столкновения с будущими попутчиками.

Заглядевшись на спутницу, Макс чудом избежал таранящего удара невесть откуда возникшим древним дерматиновым чемоданом с потемневшими медными уголками. Для защиты от ветхости и воров чемодан был крепко связан веревкой. За веревочные петли держались два рыхлых гражданина среднего возраста с овечьими лицами сотрудников бюджетного НИИ, называемые в народе попросту «ботаниками».

— Как это мы промахнулись… — пропыхтел низенький толстячок, обращаясь к своему долговязому коллеге с овальным вологодским лицом, заросшим геологической бородкой. — Мимо нашего вагона…

Тут на пути «ботаников» возникла вросшая в платформу семейка, и Макс понял, что столкновения избежать не удастся. Он успел лишь немного уклониться в сторону, и только это обстоятельство не позволило чемодану раскатать его по заплеванному асфальту перрона.

— Хых!.. — Научные сотрудники разом остановились и с видимым удовольствием опустили груз.

— Здорово, земляки, — машинально выпалил растерявшийся Макс.

— И вам здрасте, — кивнул зацепивший Макса плечом толстяк.

Его очки в широкой пластмассовой оправе почти сползли со вспотевшего носа, и толстячок поправил их свободной от чемодана рукой. Тотчас же перекинутая через плечо сумка толкнула «ботаника» в бок, и он ойкнул: что-то твердое и продолговатое, стоящее в сумке, остро ткнуло его под заросшие жиром ребра.

— Извините, — сообразил бородач. От него попахивало дешевым цинандали колпинского разлива, и Макс невольно скривил губы: в жару подобное амбре вызывало тошноту.