Читать книгу "Банальные истории - Евгения Пастернак"

Он, конечно, правильно дышал. Закрывал глаза и представлял, что находится на берегу океана. Помогало плохо.

Как всегда, его подготовили отлично. Внешность обычная. Не слишком аккуратный, но и не расхлябанный. Прическа обычная. Рюкзак обычный. Черный. Без принтов. Сначала нужно понять, что в этом классе любят, а уже потом выбирать принты. Телефон обычный. Чтоб не дорогой, но и не слишком дешевый.

Степа посмотрел на свое отражение в окне. Улыбнулся. Вышло довольно мило. Улыбка спокойная, расслабленная, располагающая.

Степа поднес к губам мобилку и записал стандартное сообщение: «Все идет по плану. Жду первый урок. Непредвиденных ситуаций не было, утро прошло в штатном режиме».

Открылась дверь в учительскую, и Степа вздрогнул. Это плохо. Это значит, он не так спокоен, как кажется.

– Спасибо, что подождал, – сказала его новая классная. – Пойдем к ребятам.

Екатерина Дмитриевна протянула ему руку. Степа дернулся. Ну что он, в самом деле, первоклашка?

Классная не стала настаивать, Степа выдохнул, небрежно закинул рюкзак на левое плечо и пошел рядом с ней по коридору отработанной уверенной походкой.

Только перед самым кабинетом позволил себе маленькую слабость – запустил руку во внутренний карман пиджака. Передатчик был на месте. И Степа уверенно вошел в класс.

⁂

6 «Б» принял новенького спокойно. Степан держался ровно, ничем не выделялся, учился средне.

Уже через неделю всем казалось, что он был у них всегда, так удачно Степа занял пустующее место на пятой парте у окна.

А через месяц на физкультуре случилось странное.

Степа был освобожден, но физручка Лена Петровна требовала, чтобы все «инвалиды» во время урока присутствовали в зале.

– А то будете по школе шляться! – говорила она. – Еще разобьете чего-нибудь. Хорошо, если стекло, а если лоб? Кто будет отвечать? Учитель!

Степа и присутствовал. Сначала он следил, как одноклассники перебрасываются баскетбольным мячом, а потом очень глубоко задумался. Так глубоко, что не успел увернуться, когда кто-то со всей дури отшвырнул мяч в сторону скамейки с «инвалидами».

Степе больно не было. Он просто не мог понять, почему перед глазами сквозь цветные круги – потолок спортзала. И почему этот потолок вращается.

– Быстро, аптечку! – командовала Лена Петровна, бестолково размахивая руками. – И медсестру! Саша! Ты меня слышишь? Как тебя зовут?

– Степа, – ответил Степа.

– А, точно! – обрадовалась физручка. – Ты же Степа! А какое сегодня число? А год? А сколько пальцев я показываю?

Степа запутался, на какой из вопросов отвечать, и молчал. Тут принесли аптечку, из которой физручка выудила какую-то ампулу, сломала ее – и в нос Степы ударил такой вонючий запах, что он попытался отползти от него на спине.

Но окончательно он пришел в себя, когда услышал:

– А это чего такое? Мобила, что ли?

Степа вскочил на ноги. Его слегка повело в сторону, но Степа, не обращая внимания, бросился к Максу, который вертел в руках его передатчик.

– Отдай! – Степа принялся выцарапывать передатчик. – Это мое! Это… мобильник, да! Отдай!

Макс опешил от такого напора и выпустил добычу из рук. Степа сумел поймать передатчик только у самого пола.

– Рефлексы нормальные, – раздался над головой голос медсестры. – Сотрясения, скорее всего, нет.

А Степа лихорадочно ощупывал передатчик. Убедившись, что он цел, запихнул во внутренний карман и только после этого выпрямился.

⁂

– Ну, что у тебя за модель? – не унимался Макс.

Степа вздохнул и вытащил из кармана телефон.

– Это не тот, – сказал Макс.

– Тот.

– Не тот.

– Тот. У меня другого нет.

– Это не тот, – сквозь зубы сказал Макс, – у меня брат телефоны ремонтирует, я все аппараты знаю.

– Тебе показалось, – непринужденно сказал Степа, – просто чехол был старый.

Макс не поверил. Степа видел, что Макс не поверил, и понял, что с этого момента ему надо быть особенно аккуратным.

Степа первый раз так прокололся. Он сменил уже четыре школы, но передатчик не засветил еще ни разу. Прибор ни при каких обстоятельствах не должен попасть в чужие руки. Ни при каких. А если попадет, то…

У Степы защипало в носу.

Он взял телефон.

«С завтрашнего дня приступаю к усиленной физподготовке, – надиктовал он. – Три круга по стадиону, десять отжиманий и холодные обливания».

Потом подумал секунду и добавил: «Хотя бы два круга».

⁂

Утром мама, конечно, заохала, что на улице холодно, но отец на нее шикнул, и она молча пошла делать завтрак. И хорошо. Теперь у Степы не было выбора.

Он пробежал полтора круга, трусливо придумал, что для первого дня достаточно, и загадал, что с этого дня в школе все будет спокойно.

Но в этой школе все шло не так. Когда Степа вошел в класс, все замолчали. Это был нехороший признак.

– Слушай, Степан, а почему ты на физру не ходишь? – спросил Макс с наездом.

– У меня старая травма, – сказал Степа.

– Я тебя из окна утром видела, – сказала Марта. – У меня окна на стадион выходят. Ты бегал.

Степа вздохнул:

– Ну, у меня на самом деле уже ничего не болит, но освобождение дают. Ну а что, отказываться, что ли?

Степа улыбнулся своей фирменной обезоруживающей улыбкой.

Но одноклассники отступать не собирались.

– А что за травма была? – наседала Марта.

– Перелом. – Улыбка становилась все шире, но на окружающих почему-то не действовала.

– Перелом чего? – спросила доставучая Марта. – Ноги? Руки? Должны следы остаться! У меня мама врач, я знаю!

– Да, – согласился Макс. – Давай показывай. Что там у тебя было сломано?

Степа растерялся. Три месяца назад ему зашивали паховую грыжу. Тогда он сдуру признался одноклассникам, но слово «паховая» произвело на них неизгладимое впечатление, они начали дразнить его настолько нехорошими словами, что Степа пожаловался папе, папа вмешался… Первый раз в жизни Степа искренне радовался, что они уезжают из города.

– А давайте я ему сейчас палец сломаю? – меланхолично предложил здоровяк Борька с последней парты. – И все будет понятно.

Степа, наверное, запаниковал, потому что брякнул:

– Подвздошное ребро! Оно внутри, как я вам покажу?

Для убедительности он постучал себя по груди. Ему не поверили. К счастью, тут прозвенел звонок и началась биология. Степа надеялся, что за урок все забудут о его «переломе».