Читать книгу "Дарвин на отдыхе. Размышляем над теорией эволюции - Жан-Батист де Панафье"

Но если встать на точку зрения генов, ситуация существенным образом меняется. По генетическим характеристикам муравьев видно, что каждая особь делится с сестрами 75 % своих генов. Поэтому «жертва» каждой самки приводит к тому, что ее гены распространяются лучше, чем если бы она сама заботилась о своих дочерях. Ведь каждый родитель, самостоятельно заботящийся о потомстве, сохраняет только половину своих генов, а вторая поступает от другого родителя. Родственный отбор позволяет также объяснить существование таких животных сообществ, в которых мы наблюдаем признаки альтруистического поведения (разделение пищи, предупреждение об опасности при возникновении хищника и т. д.), поскольку в таких сообществах многие особи являются родственниками, хотя и не настолько близкими, как в случае насекомых. У социальных видов ген, подталкивающий особи к взаимопомощи, будет поощрен и распространится быстрее, чем ген, способствующий конфронтации! Парадоксальным образом, «эгоистичные гены», озабоченные только собственным выживанием, могут способствовать рождению альтруистического поведения просто потому, что оно лучше отвечает принципу естественного отбора. Именно это и утверждал Дарвин в отношении человека.

«Происхождение морали кроется в социальных инстинктах, сформированных естественным отбором, как и у низших животных».

Чарльз Дарвин, 1871

Анализируя эволюцию с молекулярной точки зрения, мы смогли объяснить детоубийство, наблюдаемое у некоторых видов, хотя такое поведение казалось совершенно не оправдываемым в моральном отношении. Впрочем, природа не является моральной и тем более – аморальной. Когда павиан становится доминантным самцом в своей группе, он убивает детенышей других самцов. Такое же поведение наблюдается у львов, шимпанзе и многих грызунов. Это поведение интерпретируется как стремление уничтожить детенышей предыдущего самца, чтобы самка как можно скорее могла прийти в репродуктивное состояние. Тогда новый самец сможет размножиться, и у его потомков будет меньше конкурентов. Эту же историю можно изложить с точки зрения генов, что дает нам преимущество, позволяющее избежать вмешательства случайной воли животных. Новый доминантный самец элиминирует гены предшественника и позволяет своим генам увеличить свою долю в популяции. Склонность к детоубийству передается по наследству, поскольку гены тех, кто его совершает, распространяются быстрее, а великодушные львы оставят меньше потомства и доля их собственных генов в популяции окажется меньше. Такое поведение значительно реже распространено у тех видов, которые живут моногамными парами, или, напротив, там, где самки рожают от нескольких самцов, поскольку самцы просто не могут отделить своих детенышей от потомства конкурента – у бонобо не бывает детоубийств! Однако подобное объяснение подразумевает, что такое поведение обусловлено генетически, что пока не доказано.

Это вписано в ДНК!

Теория генетики социального поведения, гипотеза, что наше поведение оттачивается эволюцией, продвигалась биологом Эдвардом Уилсоном (род. в 1929). В 1975 году он опубликовал книгу «Социобиология, новый синтез», само название которой отсылало к неодарвинизму. Он занимался поведением животных, прежде всего, муравьев и пчел, а также поведением человеческих сообществ. В то время его обвиняли в биологическом детерминизме, сводившем на нет культурные аспекты эволюции человека, и в отсутствии проверки того, насколько наблюдаемое поведение действительно является результатом отбора в естественной среде, а не в теории. Некоторые социобиологические исследования касались крайне полемичных сюжетов, таких как наличие возможного «гена гомосексуальности» или генетики интеллекта.

Сегодня эти конфликты практически сошли на нет и социобиология стала неотъемлемой частью «экологии поведения». Изучение поведения животных и человека с точки зрения адаптации этого поведения к среде обитания и, соответственно, влияния на него естественного отбора стало банальностью. Мы признали, что наш вид сформировался в ходе эволюции, так же как и другие виды животных. Жесткие оппозиции, пытавшиеся разграничить природу и культуру, гены и среду обитания, врожденное и приобретенное, уже давно утратили свою однозначность.

Понятие «генетической программы» стало широко принятым в обществе. Гены воспринимаются многими как строительный чертеж, чтение которого позволит представить особь, получающуюся из этого генома. В поисках генов, отвечающих за малейшие анатомические или поведенческие нюансы, мы пришли к мысли, что гены полностью определяют наше существование. Эта идея проникла даже на уровень бытового языка. Говоря о каком-либо достоинстве или недостатке человека, мы скажем: «Это у него в ДНК». Это выражение сменило древнее «это у него в крови»!

На самом деле ген – это не просто инструкция, которую клетка может полностью исполнить. Во-первых, гены не одиноки, а соединены с тысячами других генов, и необходимо изучать их совместное воздействие. Во-вторых, на процесс развития влияют многие факторы, способные модулировать или направлять действие генов: в процессе деления и возникновения новых клеток они вынуждены воздействовать со средой, окружающей эмбрион, и с уже существующими клетками. Уже в животе матери двое истинных близнецов (то есть обладающих идентичным генетическим наследством), начинают различаться, потому что среда, их окружающая, не идентична. По этой ли причине или потому, что процесс экспрессии генов может минимально различаться у каждого индивида, но отпечатки пальцев даже у таких близнецов будут разными. Нет никаких оснований считать, что форма носа или ушей полностью определяется генами, хотя некоторые элементы, например форма мочки уха, действительно связаны с конкретными генами. Необходимо забыть понятие «генетической программы», слишком двусмысленное и упрощающее действительность, потому что оно толкает к мысли, будто в эволюции существует некий программист или проект, который надо реализовать.

Гены-архитекторы

Детальный анализ белков, а затем и ДНК позволил понять, как вид может приобретать новые характеристики, не утрачивая прежних. Если ген трансформируется в процессе мутации, то бывает, что он теряет свою изначальную функцию, что априори неблагоприятно. Но мы обнаружили, что многие гены дублируются, то есть копируются в нескольких экземплярах, идущих один за другим. В таком случае одна копия может накапливать мутации, тогда как другие функционируют по-прежнему. Именно так объясняют производство нескольких видов зрительных пигментов, позволяющих нам иметь цветовое зрение, или разных форм гемоглобина, сменяющих друг друга у зародыша и новорожденного.

Среди множества критических аргументов, высказанных против дарвиновской теории отбора, один имел особенный вес. Несложно признать слабые трансформации внутри видов: цвет шкуры или перьев, размер особи или даже постепенную утрату какого-то органа. Но строгий градуализм с трудом мог объяснить появление совершенно новых органов или неизвестных ранее структур.

С 1980-х годов обнаружение генов, отвечающих за развитие, обновило наш взгляд на проблему мутаций. Некоторые гены вмешиваются уже на начальной стадии развития особи и играют определяющую роль в ее строении. В первую очередь они определяют, где у эмбриона будет перед и зад, то есть живот и спина. Такие гены получили название «гены-архитекторы».