Читать книгу "Парижские сестры - Фиона Валпи"

Когда, наконец, я вновь выхожу в ясный осенний день, то решаю идти назад вдоль реки, а не спускаться в метро. Вдоль набережных Сены деревья одеты в золото, и воды реки мерцают тем же золотистым светом, пока наконец не приобретают, словно по капризу алхимика, медный оттенок, достигнув проходящих мимо туристских лодок.

Пока иду, окунувшись в эпоху создания этой прекрасной одежды из музея Гальера, размышляю над тем, что же мне довелось узнать о жизни моей бабушки во время войны здесь, в Париже.

Я испытываю смешанные чувства. Теперь, когда мне известно немного больше, мне не терпится узнать обо всем, что произошло. Но в то же время, исходя из того, что сказала мне Симона, я все больше задаюсь вопросом, понравилась бы мне моя бабушка Клэр, если бы мне довелось с ней встретиться. По сравнению с Мирей она кажется немного слабой и слишком уж озабоченной миром парижского гламура.

Конечно, она была молода, но Мирей тоже, так что это не оправдание. У нее явно было тяжелое детство, она росла без матери, в нищете, в доме, полном мужчин, где ей суждено было стать домработницей с самого юного возраста.

Так что я вполне могу понять ее тоску по жизни, в которой царят роскошь и элегантность. Исходя из этого, понимаю, что мы с ней не так уж и отличаемся.

А потом мне приходит в голову, что, возможно, увлечение миром моды передалось мне от бабушки. Может быть, я действительно унаследовала подобную тягу от Клэр? Или это просто стремление вырваться из обыденной реальности в мир фантазии и гламура? В любом случае, эта мысль вызывает смутные эмоции. Поскольку я всегда считала, что иду своим собственным путем, моя «страсть к моде», как иногда пренебрежительно выражался мой отец, была моей и только моей. Увлечение модой полностью отражало меня как личность, проявляло мою индивидуальность, за это я цеплялась в семье, в которой чувствовала себя почти незаметной. Меня одолевает беспокойство от осознания, что дело не в моей уникальности, а в связующей нас невидимой нити, которая тянется из поколения в поколение.

После этого осознания мои размышления уносит в другое русло. И путаный клубок мыслей рассеивается где-то внутри меня. Во-первых, меня обнадеживает чувство связи и преемственности, что я каким-то непонятным образом связана с моими предками; во-вторых, тревожит ощущение, что я становлюсь частью чего-то важного в истории моей семьи. Хотя не уверена, хочу ли быть этой частью. Все эти сведения о моих предках – хорошо это или плохо? Кем на самом деле были эти люди? Что еще я унаследовала от них? От моей бабушки? От моей мамы?

Мама. Послужил ли бабушкин опыт причиной той депрессии, которая разрушила её жизнь? Была ли где-то в глубине души тревога, которая все ближе и ближе подводила её к саморазрушению? В моих воспоминаниях она ко всему была мягкой и нежной. Я помню, как она играла мне мелодии на своем любимом пианино, часами забавляла меня детскими стишками, обучала словам рождественских песен. Это были счастливые времена, ярко освещенные дневным светом, проникавшим сквозь стеклянные двери, ведущие в сад. Иногда я просыпалась среди ночи и слышала звуки чего-то другого: грустные ноты ноктюрна или навязчивую мелодию сонаты в миноре, которую она играла в темноте, чтобы скоротать время и пережить еще одну одинокую ночь.

Когда я вспоминаю о доме, в котором мы с ней жили, в моем сознании незримо всплывают мерцающие синие огни, и я ощущаю удерживающие меня руки, когда пытаюсь вбежать в слегка приоткрытую дверь. По-моему, я захлопнула ее, не желая возвращаться туда снова. Я слишком напугана. Еще не готова. Мне нужно отвлечься, чтобы сначала узнать историю Клэр, прежде чем я смогу вернуться к недавнему прошлому…

До сих пор история моей семьи была загадкой, которая больше походила на оборванный клубок старых нитей. Моя мама всегда избегала разговоров на эту тему. Может быть, она не могла пересилить некое чувство стыда?

Внезапно я осознаю важность всего этого. То, как Симона пересказывает воспоминания своей бабушки, помогает мне постепенно складывать воедино разрозненные фрагменты моей собственной истории. Но в последнее время у меня создалось впечатление, что свои рассказы она продолжает с неохотой, либо слишком занята, либо проводит время с кем-то еще. Может быть, я просто предвзято отношусь к ней, но мне кажется, что с тех посиделок в баре с Тьерри, отношения между нами стали прохладнее. Я стараюсь отогнать подобные мысли, в конце концов, она представила его мне своим другом, не упомянув о какой-либо близости. Убеждаю себя, что она не горит желанием постоянно приглашать меня с собой гулять. Да и в офисе на нас оказывают давление, что тут говорить. И это не дает мне покоя: мы отдаляемся, и даже находясь в одной квартире, чувствуем себя слегка неловко.

Но я хочу услышать больше – как о своем, так и об ее прошлом. Я чувствую необходимость узнать больше о том, кем на самом деле были мои мама и бабушка. Что за историю они должны были передать мне? И, конечно, мне нужно понять, кто же я такая на самом деле.

Среди каналов на нашем телевизоре, нет того, что смотрела моя мачеха. На нём рассказывали о людях, которые внезапно узнают о своих предках. Я смутно припоминаю, что они просматривали переписи, записи в книгах регистрации браков и свидетельства о смерти в Интернете, чтобы проследить фамильные следы на протяжении веков.

Вернувшись в квартиру, я немного сомневаюсь, а после открываю ноутбук и начинаю собственные поиски…

И процесс оказывается неожиданно простым. Мне нужно зарегистрироваться на веб-сайте центрального архива Великобритании, ввести данные о человеке, которого я ищу, и они отправят мне все обнаруженные документы через пару недель. Я немного колеблюсь, пытаясь вспомнить девичью фамилию моей матери, а затем набираю «Клэр Редман» в форме поиска и «Мейнардье» в поле с пометкой «Предыдущее имя». Затем проверяю вкладки «Свидетельство о браке» и «Свидетельство о смерти», прежде чем нажать «Отправить запрос».

1940

– Хорошо выглядишь. – Из двери своей спальни Мирей наблюдала, как Клэр приглаживает волосы в коридоре, глядя в зеркало, а затем натягивает пальто на темно-синее платье. – Планируется что-то особенное?

Настал канун Нового года. И несмотря на войну, Париж охватило праздничное настроение. Клэр пожала плечами и потянулась к своему ключу от квартиры.

– Подожди! – Мирей положила руку на рукав пальто Клэр, на то место, где шерстяная саржа износилась и слегка протерлась на манжете. – Прости меня. Я ничего не подарила тебе на Рождество. У меня столько мыслей в голове в последнее время. Зато прямо сейчас у меня есть кое-что для тебя. Вот, возьми. – Она сунула маленький пакетик в руку Клэр. – Это будет хорошо смотреться на твоем платье.

– Все в порядке, Мирей, тебе не нужно ничего мне дарить, – ответила Клэр.

Ее подруга улыбнулась ей.

– Я знаю, что мне ничего не нужно дарить тебе, Клэр, но я все равно тебе это подарю. Мне так понравилось то ожерелье, которое ты для меня сделала, видишь, я надела его сегодня вечером. – Мирей погладила узкую бархатную ленту, облекавшую ее шею, по которой были разбросаны прозрачные бусины, пришитые почти невидимыми стежками, и скрепленную спереди серебряной филигранной пуговицей.