Читать книгу "Трубадура - Дарья Волкова"

Уже в спину прилетел звук. То ли смешок, то ли хмык. Не стала разбираться, просто дверью хлопнула.

Собака древнегреческая кудрявая!

*

- Ты что творишь, мать твою!!!

Что творит, что творит… отжимается! Потому что в комнате места нет.

Степка недовольно приподнялся с пола.

- Что не так?

- Ты хочешь быть изнасилованным?!

Она стояла в дверях кухни. Футболка серая – чудом. Джинсы привычно черные.

- А ты собираешься? Я сопротивляться не буду.

Очень хочется отвести взгляд от гладкого мужского торса. Идеального до самой крошечной мышцы над брюшным прессом. Давид-мать-его-Микеланджело. Или Дискобол-черт-его-дери-Мирона.

Очень надо. И невозможно.

- Я пас. А вот Елена Прекрасная не устроит, - Тура демонстративно прошла мимо. – Изнасилует тебя прямо тут, на кухне, не сходя с места. Мне-то все равно. Лишь бы дед не услышал - не для его возраста потрясения. Слушай, трахай ее в комнате, а? И по возможности тише. Она шумная, как в порнухе – насмотрелась. Но можно же рот зажать…

Степа дослушивать не стал – накинул полотенце на плечи и вышел из кухни. И пообещал себе, что больше без футболки из комнаты не выйдет.

Но и это решение его не спасло от чаровницы Елены Падлны.

*

Степа едва успел закрыть за собой входную дверь, как дальнейший путь ему преградили. Прекрасно. Мало его Матуш на тренировке гонял. И тут на него у кого-то… планы.

- Добрый… э-э-э… вечер, - Степан попытался изобразить уже отработанный маневр «бочком по стеночке». Не сработало. Елена выдвинулась наперерез всем своим женским достоинством. Нельзя, все-таки, в таком возрасте и с такими габаритами напяливать на себя… вот это. Обтягивающее и блестящее.

- Добрый, Степочка. Хотите бокал вина?

Вот после тренировки – самое оно. Лучше не придумать.

- Спасибо, но мне нельзя.

- Почему? – картинно распахнув глаза, густо чем-то черным обведенные.

- Я спортсмен, у меня режим, - Степа попытался отделаться дежурной фразой.

- Неужели его никогда-никогда нельзя нарушать – этот ваш режим? – она как-то так привалилась плечом к стене, что бюст при этом едва не выпал весь из выреза облегающей блузы с блескучими камушками. НЕ смотреть ТУДА было очень сложно. И Степа посмотрел. И подумал отчего-то, что если дама с такими буферами будет сверху и нечаянно грудями приложит – так и сотряс можно заработать. Тряхнул головой.

- Нет. У меня игра завтра. Простите, мне надо в душ, - выставив перед собой сумку как щит, Степка и в самом деле ретировался в ванную. И там первым делом проверил крепость защелки. Ничего, надежная. Пришлось по второму кругу принимать душ. Думалось ему под водными струями про наставления Матуша. И еще почему-то о том, темнеют ли от воды волосы цвета льна. И еще о том, что с Еленой Преужасной он окончательно испортил отношения. И с Ту как-то все сложно в последнее время. Лишь профессор им доволен - каждый вечер радует лекциями. И то хлеб.

*

После пары гудков скайп оповестил о том, что соединение установлено. Только картинка не появилась. Вместо этого из динамиков послышалось такое знакомое:

- Вот ведь бисовская машина… как же тут… да чтоб тебя… А, вот!

И экран ноутбука явил светлый лик Василисы. Поверх цветастого платка, повязанного на ее любимый манер, с узлом на лбу, были надеты огромные Левкины наушники.

- Вот жеж сотонинская техника! – всплеснула руками Василиса в мониторе. – Пока разобралась – чуть не померла. Ну, здорова, Степка, что ли.

- Привет, ба.

- Схлопочешь сейчас, - женщина пригрозила ему пальцем.

- Прощения просим, Василиса Карповна, - улыбнулся Степан. Соскучился все-таки по Василисе, несмотря на ее тяжелый характер. Родная бабка, вырастила их с Леликом.

- Как у вас дела? Где Левка?

- На рынок послала, - Василиса с несвойственной ее движениям неуверенностью поправила на голове наушники. – Рыбу буду на обед жарить. Ты сам-то как? Бледный чего-то. Совсем у вас там солнца не бывает, что ль?

- Бывает. Но я в те дни могу быть занят.

Спустя пару секунд Василиса расхохоталась - низким грудным смехом, который не менялся с годами. Оценила шутку, стало быть.

- Отец как? – вид смеющейся Василисы Карповны доставлял удовольствие. Помнил ее привычно суровой и хмурой.

- Да помру я с ним, - поджала губы старшая женщина семьи Кузьменко. - К старости совсем характер испортился!

Тот факт, что Василиса была старше зятя на двадцать с лишним лет, ее не смущал. Свои года она явно не считала. И не менялась с возрастом - по Степкиному разумению.

- Неужели снова… - осторожно начал Степан.

- Не! – отмахнулась Василиса. – Эту напасть я ему напрочь отбила. С работой с ума сходит, не вылезает из секции.

Подперев голову рукой, Степан слушал рассказ о том, как сотона Аркадий – а сотоной у Василисы бывали под горячую руку все, но чаще всего сам Степа – не давал ей житья и делал нервы. Слушал и вспоминал. Как Василиса своему зятю напасть отбивала, Степка помнил очень хорошо – так, словно это было вчера. А и многое, впрочем, другое тоже помнил отлично. Будто вчера, ага.

*

Греками были как раз предки по роду Василисы. Точнее, по линии ее мужа, деда Степана со стороны матери. И внешность Степка тоже от матери унаследовал. А она – от своего отца, того самого Константиноса Георгадиса, о котором Степан рассказывал Туре. Был Константинос хрестоматийным одесским портным, только не еврейским, а греческим. Юную Василису, уроженку станицы Копанской, в Одессу привели дела серьезные, комсомольские. Она его за кудри полюбила, а он ее – за стать казачки. А уж потом судьба занесла их в Ейск. Как пели немного позже в одной популярной песне «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский союз». Так вот их домом на всю оставшуюся жизнь стал курортный азовский Ейск.

В семье поначалу не было детей. То есть, дети были, два мальчика. Но оба недолго. Первый умер в полгода - после прививки. Второй родился мертвым. И только потом появилась на свет Ларочка.

Василиса утверждала, что это все «грецкая» кровь такая никудышная в дочери дала себя знать. Да что угодно могла утверждать, потому что Константиноса к тому времени, когда Василиса ругала непутевую дочь, уже лет семь как не было на этом свете. Он ушел из жизни спустя год после рождения Степки. Хоронила его, как рассказывала Василиса, половина Ейска. Первый был мастер по мужскому костюму. Людей из парткома одевал. И жили поэтому неплохо, и образование дали Ларочке – в Москву поехала учиться, на искусствоведа, не просто так, птица высокого полета. Да только, приехав после третьего курса на каникулы домой, пала эта птица жертвой белозубой улыбки, залихватского чуба и спортивной фигуры волейболиста местного клуба Аркаши Кузьменко. Да так пала основательно, что пришлось брать академический отпуск. Полугодовалый Степа был оставлен на попечение бабушки и отца, а мать уехала доучиваться в Москву. Образование получила, диплом искусствоведа в кармане, а потом, спустя еще пару лет родился второй сын.