Читать книгу "Ноль - Тори Ру"

По ночам по шоссе пролетали мотоциклы и авто с сотрясающей салоны громкой музыкой, легкий ветер с реки задувал в открытую форточку веселые голоса, песни и смех… И я накрывала голову подушкой, чтобы не слышать, какой беспечной и счастливой могла бы быть. А по утрам все начиналось заново.

Стараниями бабушки я всегда свято верила, что сделана из золота и все в мире само падет к моим ногам.

Но Саша – единственный, кто всегда был рядом, – вдруг предпочел не меня.

Предательство грянуло громом среди ясного неба – с холодного истукана смылась фальшивая позолота, и я впервые поняла, что ничем не лучше других, а Наташе вообще проигрываю по всем статьям.

Думать об этом было больно, душа почернела и превратилась в тугой клубок шипящих гадюк. Она источала яд, бесшумно орала от одиночества, металась и мучилась в груди, мне нужно было наказать себя за никчемность, вернуть былую уверенность в себе, снова стать лучше всех… И выход – изнуряющая диета – нашелся.

Теперь я понимаю, что она могла меня доконать.

И организм включил защитный механизм: в один миг черные змеи уползли, их яд покинул кровь, тучи рассеялись, засияло солнце.

Я словно вернулась к исходной точке, и жизнь пошла по другому пути.

Причастен ли к этому Егор Лебедев? Нет. Не думаю. В том состоянии примерещиться могло всякое…

Зато он точно причастен к моей сегодняшней «пятерке». Облегчение, благодарность, счастье, ликование переполняют душу и проступают на лице стыдливым румянцем. Может, я и дура, но радуюсь вовсе не отличной оценке, а тому, что он первым сделал шаг навстречу.

Парень не смог пройти мимо моей беды, помог, значит, в его сердце нет ненависти.

Сижу как на иголках – мне необходимо его поблагодарить.

Кем бы он ни был. Кем бы ни была я…

Но возможность не представилась: сразу после алгебры Урод пропал. Под разными предлогами я несколько раз оглядывалась назад, он сидел, уткнувшись в телефон, а через пару секунд его место опустело, только рюкзак остался лежать на соседнем стуле.

Саша вернулся в кабинет чересчур счастливым – криво улыбался и переглядывался со своими шестерками, потирал кулак, озирался по сторонам. Узрев меня, он, к немому восторгу Алены, подвалил к нашей парте и остаток перемены распинался, что Веник доиграется – в скором будущем на него может упасть кирпич с крыши какой-нибудь пятиэтажки в Микрорайоне.

– Тише! – я пыталась его вразумить, но Саша довольно осклабился:

– Переживаешь за меня, да? – и подмигнул, будто у нас есть какая-то общая тайна.

Всю литературу проклинаю себя – возможно, я подаю Саше какие-то смешанные сигналы? Почему до него не доходит, что он не нравится мне как парень?

Мои мысли заняты не им…

Но кавалеры в городке почему-то уверены: раз девушка свободна, значит, к ней можно подкатить и увести силой, не спрашивая ее мнения.

Я хорошо знаю Сашу: он упертый и обидчивый, в детстве мне всегда приходилось уступать ему в играх и спорах. Мой друг детства легко увлекается, но быстро перегорает. Остается надеяться, что в скором времени его внимание переключится на кого-нибудь другого.

Русичка проходится по списку литературы, заданному к прочтению на каникулах, и моя соседка тут же вызывается зачитать доклад.

Делаю вид, что мне жарко – расстегиваю верхнюю пуговицу на блузке, распускаю волосы и снова собираю в хвост, попутно оглядываюсь – за последней партой в третьем ряду никого нет.

Но рюкзак на месте, значит, Урод не ушел из школы.

Честно пытаюсь слушать корявый пересказ «Мастера и Маргариты» в исполнении Алены, разглядываю затылок Саши, кошусь на загадочные рожи Сени и Тимура, и смутная тревога превращается в испуг.

Лебедев грохнулся возле моей парты, раскидал мои вещи и посмел не извиниться…

Поднимаю руку и прошусь выйти.

Оказавшись в коридоре, я сломя голову бегу к пожарной лестнице. Сердце выпрыгивает из груди, замирает и вновь разгоняется до бешеной скорости.

У меня есть десять минут, не больше. Хватаюсь за ржавую дужку, открываю железную дверь и застываю: Урод, запрокинув голову, сидит на бетонных ступенях и держится окровавленными пальцами за переносицу.

Мгновение я вижу перед собой мальчика из далекого несбыточного сна – ангельского, солнечного, одуванчикового… И в бессилии сжимаю кулаки.

– Кто? – шепчу тихо.

Урод поднимает глаза и усмехается:

– Тебе какая разница?..

Подхожу ближе, опускаюсь рядом с ним на колени и пытаюсь разглядеть степень нанесенных повреждений, но он отворачивается.

– Почему ты никогда не сопротивляешься? Дай сдачи хотя бы одному! – умоляю я в тихой истерике, физически ощущая, как от удара хрустят кости, щекочет в носу и ломит лоб.

– В уличной драке на Заводской я бы их завалил, – расслабленно отвечает парень. – Но здесь – нельзя. Они же побегут мамкам жаловаться… А я и без того маньяк и урод.

Глотаю горький ком, отгоняю воспоминания, в которых кричала ему в лицо ужасные слова.

Только сейчас до меня доходит, что так сильно пугает в Уроде непосвященных: ледяное спокойствие.

Его жизнь – кошмарный сон обывателя, из которого невозможно выбраться, разве что попытаться спиться или убить себя. А Лебедев упорно идет вперед по известному только ему пути и сохраняет при этом ледяное спокойствие…

Нашариваю в кармане бумажный носовой платок и протягиваю ему.

– Егор… – я уверенно произношу его имя. – Спасибо тебе. За алгебру.

– Пожалуйста, – он коротко мотает головой и отказывается от платка. – Но это было не ради тебя. Просто кто-то должен был наконец заткнуть этого гондона.

Обида царапает по сердцу, но я беру себя в руки:

– Все равно спасибо. Ты меня спас.

Урод неопределенно хмыкает, но не произносит ни слова. Мы молча сидим рядом – еще миллиметр, и плечи форменных пиджаков соприкоснутся.

Голова гудит, в ней кружится наполненный звездами космос…

Похоже, на пустыре он поставил верный диагноз: я действительно неравнодушна к нему. Не знаю, что со мной, но я бы хотела стать его девушкой. Или, если школьные слухи про них с Воробьем все же правдивы, быть для него хотя бы другом.

– Можно вопрос? – набираюсь смелости, и он кивает.

– Валяй…

– Ты правда предпочитаешь парней?

Съежившись, я жду, что меня пошлют или поднимут на смех, но он только пожимает плечами.

– Никого я не предпочитаю. Ни парней, ни девчонок.

– Но почему?!

– Я не люблю людей. Все они смотрят сквозь меня. Смотрят и не видят… – Он утирает пальцами кровь под носом и достает из лежащей рядом пачки сигарету. – Возвращайся, тебя будут искать.