Читать книгу "Воры, вандалы и идиоты. Криминальная история русского искусства - Софья Багдасарова"

Еще у нас был внутренний девиз, а-ля социалистическое соревнование: «В каждую олигархическую семью – по нашему Малевичу, Айвазовскому или Кандинскому!»

А вот абсурдная история. У одного коллекционера имелся крупный женский портрет, для простоты напиши – «Женское ню» Серова (но на самом деле не его). Ему в дом залезли, картину украли. Он обратился в милицию, уголовное дело возбудили, но очень ему мешало, что на эту картину никаких бумаг не было.

И он обратился к одной бригаде художников, которые ему по фотографиям точно такого же «серова» быстро сделали. Отнесли этого «серова № 2» каким-то экспертам, и те написали им экспертизу с громким заголовком «Для МВД России». (Как они с расхождениями в датах экспертизы-кражи, кстати, выпутывались, не знаю.)

«Серова № 2» владелец оставил у художников, она ему не нужна была, только бумага.

Предъявил экспертизу куда надо. Через некоторое время «серова № 1» ему нашли и возвратили, он обратно его на стенку повесил.

А второй все стоял в мастерской у стенки, стоял. Потом какой-то умный подумал – что он тут без дела пылится? И отнес его в приличную галерею на продажу.

Через месяц из галереи звонок. Какая-то дама-эксперт пришла в галерею, увидела «серова № 2» и в обморок чуть не упала.

Оказалось, она час назад была в гостях у того коллекционера и «серова № 1» на стене видела. Пришлось из галереи картину забрать.

Самое интересное, что «серов № 1» тоже был фальшивый, его та же самая бригада писала.

А «№ 2» те художники кому-то подарили, «за услуги», то ли ментам, то ли наоборот. Может быть, она всплывет еще. Они иногда всплывают, такие вещи…

Один человек сделал Кандинского. Большого такого, красивого. Подделки – они всегда в 1990–2000-е были сразу «шедеврами», чтобы покупателя в лоб своей красотой ошеломить; на мелочь этюдную никто не разменивался.

Некоторые российские экспертизы этот «кандинский» прошел. Вдобавок продавец организовал для картины документы из какого-то европейского музея, мол, висел этот «кандинский» там до войны, его белогвардейцы на хранение оставили.

Начал продавать ее в России. Дают за картину 2 миллиона долларов. «Продавай! – говорю. – Бери, пока дают! Фуфло же». Но продавец был гордый такой. И наглый. «Я хочу за нее двадцать пять миллионов». Ну, вперед, что? Попытался он организовать этому «кандинскому» документы у эксперта по авангарду С***ва, 50 тысяч ему подпихивал, но тот умный, поэтому намеков в упор не понимал.

За сколько он в итоге смог продать ее – не знаю. В продаже этот «кандинский» всплывает теперь каждые пару лет, все его отфутболивают. Недавно даже из Еревана звонил один приличный человек, профессор-дантист, с вопросом: «А знаете ли вы такую картину Кандинского?» Я ему очень вежливо ответил, что, конечно, знаю.

* * *

С экспертами надо уметь разговаривать. Вот есть у меня, скажем, Литовченко. Подлинный, чистый, очень хороший. Я иду к эксперту, он мне с чистой совестью экспертизу подписывает. И я ему даю денег сверх: «Это вам не за экспертизу, а за срочность, за то, что вы в один день всего обернулись». Тысячи четыре. Потом у меня на руках вдруг оказывается тоже Литовченко, но на этот раз уже фуфло. И я иду к тому же эксперту, со словами «а за срочность я вам заплачу 5 тысяч долларов». И он ко мне уже как-то теплее относится. Правда, иногда бывает, перезванивают: «Слушай, извини, но это вообще ни в какие ворота не лезет. Никак не натянуть, забери и выброси».

* * *

Подделки в девяностые-нулевые плодили в невероятных количествах. Экспертизы тоже потоком рисовали. Был один эксперт, он жил в спальном районе. Подъезжаю к его хрущевке со своей картиной, у подъезда стоит в ряд десять, а то и больше машин.

Эксперт выходит из подъезда, из автомобилей вылезают люди, каждый открывает багажник с картинами. И этот эксперт обходит эту автомобильную очередь, осматривает работы. Некоторых, правда, заворачивал: один раз посмотрел на мой пейзаж и говорит: «Верх мне нравится, а низ совсем нет». Я ему деньги сую, а он мне: «Вы не понимаете! Для меня главное, чтобы картина живая была».

* * *

А один эксперт, очень хороший, то есть честный, был моим другом. Я ему только хорошее носил. Когда он свою монографию печатал, я ему десять тысяч на нее подарил. Он предлагал мое имя указать в благодарностях, как спонсора, но я ему, наоборот, это запретил делать.

Книга у него была про одного авангардиста, и он даже спросил, нет ли у меня картин этого художника. Как не быть? У нас тогда штуки три его как раз работ стояло. Только подставлять хорошего человека, даже для такой шикарной легализации, мне не хотелось, поэтому я честно ответил, что нету.

Потом, спустя несколько лет, когда я уже только перепродажей занимался, принесли мне картину – пусть будет Лентулов. Сам я не знал, подлинник это или подделка, повез ему показывать. Картина такая экспрессивная, яркая, ему очень понравилась. «Точно, – говорит. – Подлинник, хоть сейчас тебе экспертизу подпишу!»

Я ему отвечаю, чтобы подождал и что хочу этому «лентулову» химическую экспертизу сделать. Отнес в лабораторию, там мне ее посмотрели-понюхали и завернули. Не прошла она по химсоставу.

А мой друг-эксперт все мне звонит, спрашивает, где та картина – уж больно она ему понравилась, захотел он ее в свою статью новую вставить. «Давай-давай, подпишу!» Если б это не он был, я бы взял эту бумагу и прекрасно затем «лентулова» продал, с такой экспертизой-то.

Но не хотелось ни подставлять его, ни расстраивать, сказав правду, что он ошибся.

Поэтому я ему соврал, что, узнав о его положительном отзыве, продавцы подняли цену в два раза и были поэтому посланы.

Надо бы его публикации после этого полистать: не принесли ли ему эту картину с какой-нибудь другой стороны… Но он сказал бы мне, наверно.

* * *

У одного человека, который в этом бизнесе серьезно был, залезли в окно и украли картины, которые он на продажу лохам приготовил.

Через пару лет он увидел их в экспозиции одного государственного музея. Стал интересоваться цепочкой, из любопытства раскрутил дело – чисто для себя.

Больше всего его поразило не то, что госмузей купил заведомые подделки, а то, что, по документам, директор заплатил за них 1 млн долларов из госбюджета, а продавцы на руки получили всего 200 тысяч. Говорят, он запил после этого. Потом бросил подделывать картины и ушел в госчиновники по культуре. Сам я лично с ним не знаком, думаю, вранье, – вряд ли запил.

V. Царевна и кислота

Рембрандт. «Даная» (фото до нападения). 1636–1647. Эрмитаж

А сейчас, дорогие читатели, мы попробуем занырнуть в мир истинного безумия, политики, национализма и карательной психиатрии. Устраивайтесь поудобнее, наливайте чайку погорячее, желательно с мятой или с чабрецом, дальше будет грустно, суета сует, всяческая маета и протоколы обыска.