Читать книгу "Загадки истории. Крымское ханство - Андрей Домановский"

Третьими по значимости в ханстве были сугубо женские должности ана-беим (аналог валиде-султанши при османском дворе) и улу-беим (ула-султанши). Первую из них занимала мать или сестра правящего хана, имевшая право дипломатической переписки. Титул ана-беим (мать-госпожа), присваивавшийся матери правившего хана, был введен в 1525 г. при хане Сеадете Герае. Она имела право присутствовать и даже выступать на заседаниях Дивана. Вторая – улу-беим, или улу-султани, – была старшей женой правящего хана. И хотя реальная компетенция и полномочия ана-беим и улу-беим никак не были определены, в действительности их влияние на положение дел в государстве благодаря интригам и тайным договоренностям как в пределах самого Крымского ханства, так и вне его (прежде всего при дворе османских султанов) могло быть весьма существенным. Влиятельные женщины Крымского ханства играли неявную, но порой решающую роль во многих важных событиях истории этого государства.

Важной государственной должностью была также должность верховного муфтия – главы мусульманского духовенства. Он мог толковать законы, имел право выдавать фетву – обоснование решений по спорным духовным и юридическим вопросам. Муфтий имел также право смещать с должности рядовых судей-кадиев, если те, по его мнению, судили неправильно. Постоянно проживая в Бахчисарае, он владел значительными земельными наделами, относившимися к землям духовенства, и вакуфными[1] землями, с которых получал значительные денежные отчисления.

Муфтий, выступая в роли верховного духовного судьи, был независим от хана, поскольку отвечал за свои действия лишь перед назначавшей его высшей стамбульской администрацией. Из-за этого муфтий мог относиться к хану не как его подданный, а как самостоятельный блюститель правосудия, уполномоченный властью османского султана, той самой, которая давала санкцию на замещение престола крымского хана. Так, например, когда турецкий полководец Осман-паша, выполняя распоряжение султана, прибыл в Крым, чтобы низложить хана Мехмеда II Герая (1577–1584 гг.), то крымский властелин воскликнул: «Я падишах, господин хутбэ и монеты – кто может смещать и назначить меня?!» Это, впрочем, мало ему помогло, и каффский муфтий, к которому хан обратился за поддержкой, вынес решение не в его пользу. В итоге весной 1584 г. султан Мурад III (1574–1595 гг.) низложил Мехмеда II Герая и назначил новым крымским ханом его младшего брата Исляма II Герая (1584–1588 гг.).

Не менее значимой оказалась роль муфтия в событиях, связанных с попыткой низложения хана Гази ІІ Герая (1588–1608 гг.) в 1596 г. В это время в результате придворных интриг и личной мести высших чиновников султанского правительства возникла сложная ситуация, когда султан Мехмед III (1595–1603 гг.), уже издав указ о назначении новым ханом бывшего калги Фетха Герая и, соответственно, смещении Гази Герая, вынужден был прибегнуть к хитрости, издав одновременно еще два указа о назначении: один из них также на имя Фетха Герая, а второй – на имя Гази Герая. Датированы они были задним числом, то есть официально изданы раньше, чем назначение Фетха Герая. Султанский посланник должен был прибыть на полуостров с обоими документами, разузнать, кто из претендентов имеет большую поддержку среди местной знати, и вручить ему соответствующую грамоту, предварительно уничтожив другую.

Случилось так, что с деликатным, достойным чуть ли не шпионского романа поручением в качестве султанского тайного агента в Крым был отправлен Хандан-ага, давний друг Гази Герая. Это существенно изменило расклад в пользу последнего, и грамота (фирман) на имя Фетха Герая была уничтожена. Однако же на руках у Фетха Герая все еще оставался документ с султанским указом – хатти-шериф, полученный им во время венгерского похода. Чтобы решить, какой же из султанских указов имеет правовую силу, а какой такой силы не имеет, обратились в суд.

Верховный каффский судья кади Абд-ур-Рахман-эфенди, внимательно изучив оба документа, пришел к заключению, что ханом должен стать Фетх Герай, поскольку бумага на его имя выдана позже и, кроме того, на ней присутствует личная подпись султана. Поскольку такое решение не устраивало Гази Герая, он принял решение обратиться в высшую судебную инстанцию – к муфтию Азаки-эфенди. Муфтий, ознакомившись с документами, обратил внимание на то, что фирман о назначении Гази Герая содержит султанскую тугру – рисованную каллиграфическую монограмму, которая служила знаком власти османских султанов и изображалась на важнейших документах. Хатти-шериф на имя Фетха Герая содержал же лишь подпись султана. Это и стало решающим аргументом в пользу большей правовой силы фирмана на имя Гази Герая.

Муфтий заявил, что «со времени возникновения Оттоманской империи даже до сего времени все должности в богохранимых владениях занимаются по высочайшему фирману с тугрою, а так как в данном случае нет фирмана, подтверждающего содержание хатти-шерифа, то на документ Фетха Герая не следует обращать внимания». У другого автора слова муфтия по этому поводу переданы в еще более категоричной форме: «Поскольку исламские владения управляются высочайшей волей, то сомнительно, чтобы находящаяся в руках Фетха Герая расписка были хатти-шериф; она, может, и фальшивая: если было бы еще высочайшее повеление, подтверждающее ее содержание, так она была бы действительна; а иначе одной только подписи недостаточно: главное внимание должно быть обращено на тугру».

Ханом, таким образом, был признан Гази Герай, причем решающую роль в этом сыграло слово муфтия. Как видим, в исключительных случаях он мог действовать абсолютно самостоятельно и независимо от ханской власти и даже разрешать спор между двумя претендентами на ханский престол. И хотя некоторые источники объясняют решение муфтия Азаки-эфенди его личной старинной дружбой с Гази Гераем, это не отменяет того факта, что именно решение этого чиновника было принято сторонами конфликта, в том числе и Фетхом Гераем, как легитимное и окончательное. Видимо, если бы вынесенное решение было не в пользу Гази Герая, тому пришлось бы покориться.

Еще одним значимым чиновником государственного аппарата Крымкого ханства был ор-бей или, позже, каймакам, наместник Ор-Капу – укреплений Перекопа. Ор-бей возглавлял пограничную службу ханства, головой отвечая за обороноспособность Перекопской крепости, охрану границы и общий надзор за ногайскими ордами за пределами Крыма. Чаще всего каймакамами были представители правящего рода Гераев, либо выходцы из беев ширинских.

В конце XVII в. появились должности сераскеров – ханских наместников в отдельно кочевавших за пределами Крымского полуострова, но подчинявшихся крымскому хану Буджакской и Кубанской ордах. Это, несомненно, свидетельствовало о более тесной интеграции кочевых причерноморских ногайских орд в государственную систему Крымского ханства. Впрочем, сераскеры были весьма своевольными и самостоятельными в своих действиях, мало подчиняясь ханской воле.

Значимыми чиновниками ханства были и трое глав религиозно-правовых школ (мазхабов) – муфтии, а также верховный муфтий – ханифитский шейх-уль-ислам, восседавшие во время заседания Дивана по правую руку от хана. Слева же размещались верховный судья и знаток права кадиаскер и высший военный судья, бахчисарайский мулла и 24 кадия, заведовавшие территориальными судебными округами и судившие согласно предписаниям шариата.