Читать книгу "Два Обещания - Даша Самсонова"

Не верилось, что еще вчера он существовал своей привычной жизнью погрязшего в скорби отшельника, а сегодня, как по щелчку пальца – здесь, в месте, опоясанном высоким забором, где, куда бы он ни пошел, нарывался на пристальные взгляды персонала. Позавчера вечером, не давая себе отчета в происходящем, Николас собирал вещи в клинику. Он позвонил Ное Бьянки, подруге Лейн, и попросил ее приглядеть за Сержантом Флайком. Как ни странно, на тот момент Николаса больше всего волновало, у кого будет жить его пес. Вороной депос ни за что бы не отдал Флайка в так называемые отели для животных, где пса посадят в клетку, а на прогулку будут выводить так же часто, как заключенного тюрьмы. Рассел, рьяно уговаривающий Николаса взять это дело, вряд ли бы согласился приютить питомца. Во-первых, напарник его боялся, вдобавок у одинокого Расса в коттедже жила пара злобных кошек (они шипели при попытке их погладить, Николас проводил некоторые параллели с их хозяином). Морис все чаще баловался алкоголем, у диспетчера Энтони недавно родился ребенок… Перебрав в голове почти всех, кого знал, Николас решил-таки пересилить себя и позвонить Ное Бьянки. Ее не пришлось долго упрашивать. И хотя дом Нои находился в самой глуши, она примчалась за Флайком в тот же вечер. Огромный джип с бычьими рогами на капоте со скрипом затормозил у крыльца Николаса, спугнул с мусорных баков голубей. Они ринулись ввысь, яростно курлыкая, словно даже им было позволено осуждать Ною. Сегодня на гнедой девушке была куртка-косуха и дырявые бриджи. Гривка, постриженная ершиком, делала ее похожей на подростка, увлекающегося тяжелой музыкой. Флайк ринулся Ное навстречу. Навалившись на тощее тело всей тушей, он едва не сбил гнедую девушку с ног, а она только смеялась, позволяя слюнявому языку скользить по лицу. Изуродованная морда Флайка Ною никогда не страшила, как и его – ее броский образ.

– Как всегда, один и тот же сценарий, меня любят только медведи, – повторяла Ноя, но без упрека, пытаясь высвободиться из объятий Флайка. Николас оттащил пса за ошейник.

– Как же ты будешь без него? – спросила Ноя, проходя в дом. Николас заметил, как ее взгляд бегает по пространству, словно ищет каких-то изменений. “Слишком рано, другая тут только пыль, которую я протираю”, – хотелось сказать ему в ответ.

– Мы расстаемся максимум на две недели, ничего со мной не случится, – буркнул вороной депос.

– Сколько мы тебя помнили, ты всегда таскал с собой этого пса…

На слове “мы” голос Нои дрогнул. Ноя Бьянки была лучшей подругой Лейн. И, наверное, единственной, потому что Николас не помнил, чтобы его нелюдимая избранница общалась с кем-нибудь еще. Лейн доверяла только чудачке Ное, которая и получила право навещать их маленькую семью. Теперь ее присутствие напоминало Николасу о времени, когда он был счастлив. Бодрый вид Нои внушал зависть, но позже вороной депос понял, что, как и его приливы хорошего настроения – являлся не более чем подделкой.

Ноя согласилась выпить с ним кофе. Разговоры казались рваными и бессмысленными. Они старались обойти темы, касающиеся Лейн, потому, уткнувшись в свои кружки, по большей части молчали. Николасу было нечего ей рассказать, он только твердил, что ему не терпится уехать в двухнедельный отпуск подальше от города, на юг, туда, где море, солнце и пляжи.

Чуть позже, наблюдая за тем, как отъезжает джип Нои с вертящимся громилой Флайком на заднем сиденье, Николас подумал: она с таким энтузиазмом забрала его пса к себе только потому, что он наконец решился покинуть этот дом. Ноя надеялась, что вдали от памятных мест ему станет легче.

Ночью Николасу так и не удалось заснуть, и дело было не только в волнении. Он скучал по привычному цоканью собачьих лап и возне. Тишина в доме казалась совсем мертвой.

Рассел обещал приехать за Николасом на следующий день. Они не обговорили точное время, и вороной депос ждал появления напарника с раннего утра. Рассел появился только к полудню. Он был за рулем внедорожника “Рэнч-шавер” – странглиевской марки автомобилей, по цене как несколько старых пикапов. Но достаточно было вспомнить, кем являлся его напарник и что, даже работая в обнищавший одарской полиции, мистер Лэйон мог позволить себе и не такие кареты. На соловом депосе в тот день было длинное черное пальто, подчеркивающее его золотую масть, шею он обмотал ярким полосатым шарфом. Для типичного аристократа с гравюры не хватало только монокля с тростью. “И что он забыл на нашей работе?” – в очередной раз мысленно спросил себя Николас, прежде чем сказать ему: “Привет”.

Вороной депос туманно запомнил, как они перетаскали в машину его вещи, состоящие из одной туго набитой сумки. Или как автомобиль отъехал от дома, устремившись по дороге за город. Зато в его памяти до сих пор играла та дурацкая радиоволна, где звучали самые унылые на свете песни, и голос напарника, раздающийся фоном. Рассел Лэйон был не из болтливых. Николас давно усвоил, что с ним бесполезно заводить беседы о футболе, машинах, местных сплетнях… Любой ерунде, о которой положено болтать двум парням, проводившим в одном пространстве каждый будний день. Но редкие моменты, касающиеся исключительно работы, попадали под красноречие Рассела. В этот раз, вертя обтянутый белой кожей руль “шавера”, Рассел посвещал Николаса в его новый образ.

Следуя плану, вороной депос должен был лечь в клинику под видом депрессивного алкоголика. История, сочиненная не без лепты Дженны, в некоторых моментах перекликалась с реальностью: прославленный полицейский Николас Патнер тяжело переживает смерть возлюбленной. Он замыкается в себе, не отвечает на звонки, по некоторым сведениям – покидает свой дом только чтобы добраться до магазина со спиртным. На работе он появляется всего раз, в нетрезвом виде. Ведет себя агрессивно – затевает драку с новобранцем, по указанию Дженны пытавшимся отвезти его домой. Николас выбил парнишке зуб и нанес ему тяжелые травмы (вороной депос не сдержал смеха на этом моменте сказки). За это он заслужил увольнение и снова провалился в запой. Его напарнику, Расселу Лэйону, удалось уговорить Николаса на лечение в психиатрической клинике.

– Замечательная история! – сказал тогда Николас, рассматривая пейзаж за окном: дорога змейкой опоясывала горы, сверху деревья и редкие фермерские домишки казались совсем крошечными. – Да тут придумывать ничего не надо! Мне, бывает, хочется повыбивать этим самоуверенным новичкам зубы. Помнишь Ричи? Однажды я поймал этого слабоумного копающимся в моем шкафчике. Если бы тот вовремя не сказал, что искал степлер, то я бы его… Все равно я ему не поверил. А касаемо Лейн, я правда чуть не свихнулся. Зато у клиники не будет сомнений. Дженна права: я просто беспроигрышный вариант.

– Прости, Николас, – перебил его Рассел. – Я сожалею. Но Дженна выбрала тебя не поэтому. Ты знаешь.

– Ага, потому что я лучший псих в участке? Да, да, я наслышан.

Рассел выдержал паузу, очевидно обдумывая, не лучшим ли будет оставить эти мысли при себе, но потом все же сказал:

– Правдоподобно сыграть сумасшедшего смог бы любой из нас. Тебе ли, полицейскому, не знать об этом. Почему добропорядочный гражданин, муж и отец четырех детей, в свободное время убивает престарелых женщин, врываясь к ним в дом под видом врача? Или примерный семьянин, перебрав со спиртным, берет в сарае топор… А вспомни, какими ангелами они кажутся на допросах. Я искренне верю: дело не только в актерском мастерстве. У каждого из нас есть своя “птичка” – маленькая мерзкая тварь, чирикающая в мозгах. Ее нельзя убить. Все что мы можем, так это оградить ее от себя – запереть в клетке, накрыть черным колпаком и пытаться никогда о ней не вспоминать. Но чтобы ты ни делал, время от времени она будет пробуждаться. Незаметная для окружающих, чирикающая своему хозяину нелепые страхи, фантазии, уверенность в собственной никчемности, мечты о смерти того, кто мешает счастливо жить – как часто мы прислушиваемся к внутренним голосам? Сам не заметишь, как та пичужка выросла, вот она не помещается в клетке, размах ее крыльев разрушает прутья. Она на свободе и обрела власть. Маленькие злобные твари живут в каждом из нас, но лишь у некоторых они превращаются в чудовищ. Найди свою птичку, Николас. Ты из тех, кто способен ей управлять.