Читать книгу "Начинай со своего дома - Екатерина Береславцева"

– Я – это я или не я? – незнакомым голосом спросила я. – Если не я, то где я? А если я, то что со мной происходит?

Одно я понимала точно – мне нисколечки не страшно. Совсем. Ни капельки. И то внутри меня, которое я сначала приняла за чужое, вдруг сделалось таким родным и своим, что мне стало смешно, как я могла раньше этого бояться? Я накрыла левой ладошкой золотого зверя на своей груди. Мне показалось или он на самом деле потёрся об меня горячей щекой?

– Хороший котик, – вслух сказала я и тоже погладила фигурку в ответ. Протяжный вздох, который раздался вслед за моим прикосновением, прозвучал очень отчётливо. Я улыбнулась. И в ту же секунду впереди открылась дверь, впустив в пространство галереи – а значит, и в меня – поток света.

– Шурка, это ты, что ли? – в проёме обрисовался женский силуэт.

Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы сообразить, кто передо мной. Настолько долгих, что пространство, которое было во мне, сгустилось и вновь стало прежней Шуркой Ковалёвой всё тех же тридцати лет отроду.

– Я, кто же ещё? – сказала я своим обычным голосом и переступила границу двух миров. Дверь за мной с силой захлопнулась, обдав по спине прохладным ветерком. – Привет, Ксень! Здрасте, Антонина Юрьевна!

– О, в нашем журналистском полку прибыло! – бодро откликнулась на моё приветствие Антонина Баруздинская, наша старейшая сотрудница, ближайшая подруга Марии Семёновны, классный журналист и добрейшей души женщина с неистощимым чувством юмора.

Если я когда и хотела быть на кого-то похожей, то именно на неё, нашу Тонкую Тоню, как называли её в нашем коллективе.

– Вам уже поведали о моих похождениях по подмосткам, Антонина Юрьевна? – спросила я, забравшись с ногами на своё любимое место в этой комнате – на подоконник.

– Только о первых ваших шагах, Саша, – усмехнулась Тоня. – А если быть точнее, о первых звонках, после которых, собственно, и начинается самое главное представление. И как постановка, удалась?

– Вполне, – заверила я. – Все роли разыграны, как по нотам, чему есть свидетельство в виде красивого баритона и цветных фотоснимков. Как заказывали, Антонина Юрьевна.

– Тебе помочь с расшифровкой, Шурка? – деловито встряла Ксенька.

– Я сама попробую, Сень, ладно?

– Смотри, а то у меня сейчас есть время.

– Я думаю, Александра вполне справится и без нашей помощи, – улыбнулась Антонина. – С её-то слухом перевести голос в буквы – раз плюнуть.

– Не буду спорить, – хмыкнула я. – Сень, я чего пришла-то. Наташка сказала, ты мои наушники утащила.

– Да-да, они у меня, – Ксюша отодвинула верхний ящик своего стола и выудила оттуда чёрные проводки. – Забирай, подруга.

– Спасибо, – я запихнула наушники в карман юбки и спрыгнула с подоконника. – Тогда я пойду. Работы до фига и больше, а ещё меня шеф попросил помочь с текстом и фотками для Вольского.

– С фотками? – Тоня с Ксюшей удивлённо переглянулись. – А почему именно тебя? Разве ты разбираешься в фотоделе?

– Кстати, о фотоделе! – ударила я себя по лбу и вновь залезла на подоконник. – Ты знаешь, Ксенька, кто у нас теперь будет работать?

– Кто?

– Ну, подумай, подумай сама. Человек, который очень хорошо разбирается в этом самом фотоделе.

– Да откуда я знаю, Шурка?

– Вспомни, подруга, как я вам всем уши прожужжала про одного фотографа с выставки.

– А, тот самый? Как же его… Птичкин?

– Бабочкин! – я очень изящно помахала руками в воздухе. – Но это ещё не все сюрпризы! Ты знаешь, кто скрывается под этой оперившейся личинкой?

– Да говори уже, Шурка, не тяни!

– Митька Шапкин, собственной персоной! – громовым голосом закончила я.

– Да ладно! – опешила моя подруга. – Ты уверена?

– Ещё как! Я видела его десять минут назад, как вижу тебя сейчас, и он пришёл как раз устраиваться к нам на работу. Фотографом. Вот.

– Ну и дела-а-а, – протянула Ксенька. – А он тебя узнал?

– По голосу, – хмыкнула я.

– А ты его?

– А я его совсем не узнала. Прикинь, ни одного подозрения не возникло.

– Да-а-а… Ну и новость!

– А кто такой этот Шапкин-Бабочкин, барышни? – заинтересовалась Антонина.

– Вы как раз тогда в отпуске были, Антонина Юрьевна, – вспомнила Ксенька, – когда наша Шурочка ходила на фотовыставку, откуда прибежала с совершенно безумными глазами. Я, сказала она, таких пронзительных фотографий ещё никогда не видывала.

– Чем же они вас пронзили, Саша?

– Словами это трудно передать, Антонина Юрьевна. Они все были чёрно-белые и такие острые, что этим своим остриём вонзались в самую душу. Нет, не могу объяснить. Но думаю, теперь мы все сможем их оценить, раз Митька будет работать тут, в «Симфонии».

– Что ж, интересно, интересно, – улыбнулась Антонина. – Люблю, знаете ли, качественное искусство.

– Знаем! – в один голос воскликнули мы с Ксенькой.

Наша Антонина Юрьевна, помимо своей непосредственной профессии журналиста, обладала ещё и тонким чувством стиля и вкуса, что отражалось не только в её постоянных посещениях театров, выставок и концертов, но и в умении надевать на себя такие штуки, которые на других смотрелись бы слишком эксцентрично, но на нашей Тонкой Тоне – изящно и оригинально. К слову сказать, Антонина Юрьевна, к своим пятидесяти с хвостиком, обладала великолепной фигуркой гимназистки, и это при том, что у неё было трое взрослых детей! Хотела бы я иметь такие данные, уж тогда никакой, даже самый гениальный, художник не прошёл бы мимо моей красоты!

– Ладно, девушки, я пойду, – я опять спрыгнула с подоконника. – Шеф велел к завтрашнему дню управиться с текстом, а я ещё даже не приступала.

– Подождите, Саша, я с вами, мне к Маше нужно спуститься, – остановила меня Антонина. – Момент, только сигареты захвачу.

– Жду, – коротко ответила я, немного огорчившись такой просьбе.

Мне хотелось ещё раз пройти через необычные ощущения, которые я испытала несколько минут назад, но ничего не поделаешь. Ладно, успею ещё, мысленно махнула я рукой.

Глава 9

– …Андрей Михайлович, а сколько времени требуется для создания декораций к одному спектаклю?

– Это зависит от множества факторов, Саша. Приведу вам один пример. Несколько лет назад мы ставили спектакль по пьесе одного американского драматурга «Осенняя легенда». По режиссёрской задумке требовалось воспроизвести на сцене густой осенний лес, который к концу постановки должен был превратиться в зимний – то есть лишиться всех своих листьев. Причём происходить это должно было так незаметно и постепенно, чтобы не исчезла естественность этого процесса. Нам пришлось тогда немало потрудиться! На создание конструкций только этих чудо-деревьев ушло ни много ни мало полгода, но ведь помимо леса, нужно было ещё и…