Читать книгу "Весна художника - Анастасия Малышева"

— Думаешь, я снял кофту, просто чтобы продемонстрировать тебе, в какой прекрасной форме я нахожусь? — чуть приподнял я бровь, — Заводи свою шарманку и показывай, что умеешь.

Кивнув, Дэм щелкнул маленьким пультом — и зал наполнили тяжелые звуки рока. Да уж, Марсы — это мощно. Прямо под настроение.

«Я парил в облаках

Бездумно,

Зациклившись на чувстве,

Которое разрушил.

Разве это конец?»*

— Растешь, — одобрительно сказал я громко, дабы перебить музыку, — Это тебе не под «копы так не любят нас» трястись!

— Ха-ха-ха, — язвительно отозвался Котов, — Смотри, вот как связать эти два движения?

Дэм сделал связку — весьма простенькую, я бы даже сказал, базовую. Несколько стомпов, или, если перевести на человеческий язык — ударов ногой об пол, с подворотами ног в стороны. Не забывал Кот и про руки — рывки и имитация драки были…вполне приличными. Но всё равно — чего-то не хватало. Друг был прав — в середине был будто провал, который Кот никак не мог заполнить.

Нажав на паузу, я подошел к нему.

— Ты очень вяло шевелишь тазом, — сообщил я Демиду, — Смотри, крути чуть активнее. Чуть резче. Вот так, — изобразив то, что я имел в виду, я снова включил музыку и добавил чуть громче, — И руками активнее, резче. Будто ты кому-то в морду даешь, а не просто вяло отбиваешься от назойливой подружки.

«Высоко в облаках,

Полностью облажавшись,

Я нарушил все законы,

Пожертвовал любовью.

Это конец?»

— Понимаешь? — спросил я, застыв на секунду, — В крампе есть несколько вариантов. Ты либо бросаешь вызов кому-то, либо доносишь свою историю. Судя по песне — у нас первый вариант. Поэтому нужно вкладывать чуть больше эмоций в движение. Смотри.

Получалось не так резко, как я привык, но ведь это был не мой танец, а Дэма. Плавный чест-поп — ритмичное движение грудью — и мы перешли к более резкому припеву. Вот здесь можно и выпад сделать.

«Тысячу раз я искушал судьбу,

Тысячу раз я играл в эту игру,

Тысячу раз я говорил:

«Сегодня, сегодня, сегодня»»

Нажав на паузу, я стер выступившую на лбу каплю пота и спросил у друга:

— Запомнил?

— Вроде того, — кивнул Демид.

— Отлично. Давай тогда вместе, — и снова врубил музыку.

«Я парил в облаках,

Охвачен тьмою,

Я бы не купился

На твою ложь,

Твою страсть ко мне.

Это конец?»

— Здесь можно еще добавить джеб, — изобразил я прямой удар кулаком в лицо воображаемому сопернику, — Но тут как ты скажешь. В принципе, мелодия не такая резкая — не типичная для крампа, так что можем ограничиться более лайтовой версией. И не забывай про чуть согнутые ноги. Помнишь, что я о них всегда говорил?

— Ага, — кивнул Кот, — Нужно представить, что между ними маленькая лошадка.

— Ну, раз помнишь — запрыгивай на нее и вперед!

«Ты была любовью всей моей жизни

Днем и ночью,

Это изображение наших мук,

Это конец?»

— Так, а вот тут сейчас пойдет плавный отрывок — здесь важно свести агрессию к минимуму, — сказал я, снова нажав на паузу, — Ты как бы затихаешь на мгновение, раскрываешь свои чувства, а после делаешь резкий рывок — и рвешь зал на Британский флаг. Усек?

— Примерно, — чуть неуверенно отозвался Котов.

— Ты поймешь. Импровизируй, и доверься своему телу и эмоциям, — посоветовал я.

«Я парил в облаках,

Разве это конец?

Высоко в облаках,

Следуя за такой реальной мечтой.

Я парил в облаках,

Разве это конец?

Высоко в облаках,

Следуя за мечтой»

И вот он — взрыв. Тот самый, который разрывает танцора изнутри и вырывается наружу. Если бы я мог это нарисовать, то использовал бы самые яркие и опасные цвета — красный, оранжевый, золотой. Когда за неприкрытой яростью прячутся боль, страх, неуверенность, но всё это растворяется в том заряде энергии который ты открываешь в себе танцем.

«Больше никогда!

Больше никогда!

Больше никогда!

Не буду больше никогда!»

Вот почему я любил именно крамп. Он заставлял меня чувствовать себя настоящим, живым. Я будто раздевался перед своими зрителями, и при этом с меня не слетало ни лоскута одежды. Если любой другой вид танца — это игра, искусство, и ты можешь притвориться кем угодно, то здесь ты остаешься наедине со своими демонами. Борьба продолжается на протяжении всех минут, что играет музыка. И если ты хоть на секунду позволишь им овладеть тобой — это будет одновременно твоим триумфом и поражением. Важно соблюсти ту грань, когда ты даришь свои эмоции, но не душишь ими, вызываешь восхищение и уважение, но не страх и ненависть.

«Тысячу раз я искушал судьбу,

Тысячу раз я играл в эту игру,

Тысячу раз я говорил:

«Сегодня, сегодня, сегодня»»

Когда музыка стихла, я с улыбкой спросил у запыхавшегося Демида:

— Ну как?

Тот перевел на меня чуть ошарашенный взгляд и выдавил сквозь рваные выдохи:

— Это было…вау…просто…нет слов.

— Добро пожаловать в мой мир, — хмыкнул я, — Это тебе не контемп и не экспериментал. Здесь всё сурово и жестко. Но оттого ярко и живо.

— Это я уже понял. Нужно будет чуть активнее рассмотреть этот стиль. Правильно всё же Данчук делает, что учит всё.

— Я тебе об этом давно говорил, — заметил я, натягивая кофту.

Кожа была чуть влажной и липкой и от того ткань неприятно липла к телу. Поморщившись от этого ощущения, я кивнул Дэму:

— Собирайся, уже поздно. Хватит с тебя на сегодня открытий.

— А ты изменился, — заметил Кот, когда мы сидели уже в машине, — Будто успокоился.

— Так и есть, — не стал я спорить, — Танцы всегда успокаивали меня.

— Нет, тут другое, — прищурился друг, — Пока не знаю, что именно. Но я пойму.

Хмыкнув, я промолчал, сосредоточив свое внимание на дороге. Если этому Шерлоку больше заняться нечем — флаг в руки и попутный ветер.

* * *

Елена мерила шагами просторную гостиную, и чуть кусала губу, напряженно о чем-то размышляя. Стрелка часов уже приближалась к десяти вечера, а её муж все еще не приехал. Но нервничала девушка вовсе не из-за этого. К задержкам супруга она уже давно привыкла, и пустая большая квартира больше не пугала. Ей это даже в какой-то степени нравилось — возможность остаться наедине с собой