Читать книгу "Три цвета счастья - Наталия Полянская"

– Я капучино люблю.

– У вас молоко имеется? А зерна где?

После череды кофеварок, с которыми Марьяна имела дело за годы работы в антикафе (одни ломались, другие устаревали, и на смену им приходили новые), разобраться с этой не составило особого труда. Через десять минут на стойке стояло три чашки – черный со сливками для Ивана, капучино в небольшой кружке для Евы и латте для Марьяны. Кофеварка справилась на «ура».

Иван расставил по стойке блюда с закусками, явно привезенные службой доставки продуктов на дом, и жестом пригласил Марьяну садиться. Сам он устроился напротив, рядом с Евой. Девочка застенчиво поглядывала на гостью, и во взгляде сквозило любопытство, а вот враждебности или отторжения Марьяна не заметила. Спокойный, стеснительный и при этом открытый ребенок.

Ева отхлебнула кофе и зажмурилась.

– Ум-м, как вкусно! Спасибо! Я очень люблю капучино!

– Марьян, ты эксперт, – уважительно кивнул Иван, отпив из своей чашки. – Круто.

Марьяна махнула рукой.

– Я работаю в таком месте, – объяснила она Еве, – называется антикафе. Туда можно приходить отдыхать, работать, читать, а платишь за время, пока там сидишь. И мы предлагаем нашим гостям напитки и печенье бесплатно. Иногда гости не понимают, как пользоваться кофеваркой, или просто заняты и просят им что-то принести с кухни. Я сделала, наверное, миллион разных кофе!

– Их разве миллион? – заинтересовалась Ева.

– На самом деле нет. Разные виды черного кофе, как у папы. С молоком, как у меня и у тебя – капучино, латте, мокко… А сейчас, знаешь, что популярно? Кофе с апельсиновым соком. Обычно эти напитки подают на завтрак отдельно, и кто-то придумал их смешать. По-английски этот рецепт теперь называется «bumble bee», а по-русски…

– Шмель! – радостно перебила ее Ева. – Я знаю! Он полосатый!

– Любимые книжки forever[2] – про животных, птиц и насекомых, – сообщил Иван, с интересом следивший за диалогом.

– Неудивительно при такой генетике, – сказала Марьяна и тут же пожалела о своей фразе, но Иван спокойно кивнул.

– Да уж. Жаль, мама с папой не дожили. Они бы одобрили Евин интерес ко всему бегающему, ползающему, летающему и растущему.

– Ну, пап!

– А что, неправда, что ли? Кто меня в Зу Сафари[3] держал целый день и грозился остаться там жить вместе со слонами?

– Это я маленькая была. Мне было всего пять. А сейчас я со слонами жить не буду. Люди живут в квартирах, а слоны – в вольерах. Ну и на свободе. А почему кофе называется, как шмель?

Марьяна думала, что о кофе девочка уже забыла. Ага, конечно.

– Потому что когда вниз в прозрачный бокал наливают апельсиновый сок, а сверху – кофе, то получается полосатый напиток. Как шмель. Его иногда называют просто бамбл. Иногда туда добавляют карамельный сироп.

Марьяна как-то провела целый день дома, пытаясь сделать настоящий слоеный бамбл, а сделала кучу снимков – как эспрессо и апельсиновый сок смешиваются, образуя изумительные по красоте узоры. Фелька потом сунула лапу в чашку и долго брезгливо облизывалась.

– Наверное, вкусно, – предположила Ева. – Я бы попробовала.

– Если купить апельсиновый сок, то почему бы и нет, – улыбнулась Марьяна и, посмотрев на Ивана, сказала без перехода: – Я согласна.

– А! – Он, прищурившись, ответил ей внимательным взглядом. – Так, да? Хорошо. Я очень рад. Ева, – обратился он к дочери, – я попросил Марьяну побыть нашей помощницей, пока мы живем в Москве. И Марьяна согласна. Ты как, не против?

Девочка, застеснявшись снова, помотала головой: не против.

– Вот и договорились, – подвел Иван черту под этим немного сумасшедшим вечером. – А раз уж мы обо всем договорились, так сказать, глобально, надо обсудить подробности. Сколько тебе понадобится времени, чтобы собрать вещи и перебраться к нам?

Глава 8

Марьяна отвела себе два дня, чтобы уладить дела с работой в антикафе, упаковать необходимое и сообщить Фельке и родственникам, как меняется ее, Марьянина, жизнь на ближайшее время. Двух дней должно хватить. Наверное.

Домой Марьяна ехала на метро, отказавшись от предложения Ивана вызвать для нее такси. В метро лучше думалось, а прогулка до дома и вовсе освежила голову. Войдя, Марьяна, как кукла с механическим заводом, разделась, вымыла руки, взяла Фельку, села на диван и… по щекам потекли слезы.

«Что-то я часто реву в последнее время».

Она плакала – от усталости, от облегчения, от жалости. Усталость от прошедших недель и новостей навалилась снова, но теперь отпустить ее было легче: появилась работа, которая поможет решить часть проблем. Конечно, эти четыре месяца не решат всего, однако существенно сдвинут дело с мертвой точки. А там и Антон, может, найдет что-нибудь…

«Давай смотреть правде в глаза, – сказал внутренний голос, который иногда просыпался и старательно ставил Марьяну перед неприятными фактами. – Антону не очень-то хочется вкалывать до седьмого пота. Иначе бы он любую свободную минуту посвящал тому, чтобы заработать деньги и закрыть свой долг, как это делаешь ты. Ты взрослая и не можешь его заставить. И ты в своем праве отказаться ему помогать. Но ты его любишь и не откажешься. А потому перестань надеяться и просто сделай это».

Хорошо, что на свете есть Иван. Марьяна почти забыла о нем – столько лет прошло с тех пор, как он был ее лучшим другом и светом в окошке. Марьяна приняла как факт, что Райковский больше не хочет общаться с нею, и не искала его, не тормошила, постаралась… конечно, не забыть, это невозможно, – но прикрыть эту память дверцей с крохотной щелочкой. Через щелку пробивался свет, иногда согревавший Марьяну: где-то там, далеко, ее бывший друг Иван существует, а значит, вселенная не так плоха…

А теперь он за один день материализовался словно из воздуха – джинн из страны, где исполняются мечты, где снимаются кружащие голову голливудские фильмы, где ты можешь стать тем, кем хочешь. Стать собой. Марьяна и так была собой, но собой несвободной, попавшей в тиски обстоятельств, любви и долга; сколько раз ей хотелось бросить всё и уехать… И вот выяснилось, что Иван, раздавленный горем много лет назад, сделал это. Почти сжег мосты, уехал, нашел себя и своё, а теперь ненадолго вернулся.

– Он снова уедет, Фелька, – сказала Марьяна, вытирая лицо. – Так что губу мы с тобой раскатывать не будем. Да?

«Вот еще, – фыркнула кошка, – губу раскатывать на каких-то американцев! Я честное российское млекопитающее! Нам иностранцев не надо!»

– А придется, Фель. Поживем у них до Нового года. Ты не бойся, Ева – девочка разумная и за хвост тебя хватать не станет.