Читать книгу "Страж ее сердца - Оливия Штерн"

Мариус отставил вино. Беседа перестала быть расслабляющей и приятной.

— Так, а что я могу сделать? Ты хочешь, чтобы я попробовал посмотреть на Око Порядка?

— Почему бы и нет? Все знают, Магистр благоволит к тебе. Ты ему как сын…

— Ну да, именно поэтому он и отправил меня в эту дыру, Роутон.

— Там Пелена близко, а магистр тебе доверяет. Что он тебе велел, Мариус? Проредить поголовье двуликих? Но ни слова не сказал о том, кого именно касается Проклятие. Клянусь, я перепроверил больше двухсот человек. Все, вот все, чьи предки ушли с Риверроном — все опечатанные. А ты уверен, что Око Порядка — если оно существует — черпает силу в опечатанных, м? Да и вообще, сколько лет Магистру?

— Все. Довольно, — Мариу поднялся из-за стола, — я… Фредерик, ты умный человек, я знаю. Но то, что ты мне сейчас говоришь, это…

— Это ересь, — Фредерик хмыкнул, — если на меня донесут, то все. Но мне нужно было, понимаешь? Нужно было тебе об этом сказать. И завтра мы тоже об этом поговорим. Я нашел в архиве, в самом пыльном закоулке, копию дневника Максимуса. Сегодня ночью буду разбираться, что к чему. И, знаешь, может статься так, что вся наша с тобой картина мира возьмется трещинами и осыплется, как раз в те самые нижние слои астрала.

— Все. На сегодня — все, — уверенно повторил Мариус, — если бы я тебя не знал так хорошо, то решил бы, что ты либо пьян, либо сошел с ума.

— Я могу показать…

— Не надо. Завтра еще обсудим. Где мне спать ложиться?

Фредерик посмотрел на него беспомощно и даже обиженно.

— Гассет тебя проводит. Доброй ночи, Мариус. Да, завтра поговорим еще.

* * *

Крагхи его дернули, копаться в архивах, думал Мариус, вертясь на шелковых простынях. Мягкая магия арвейгерского десятилетней выдержки закончилась, и теперь, окончательно протрезвев, Мариус с тоской думал о том, куда и зачем лезет Фредерик. Зачем — оно понятно, интересно. А вот куда… У Надзора на подобные вещи смотрят строго и просто: шаг в сторону от утвержденного догмата — ересь, подлежащая немедленному уничтожению. И все годы, пока из него готовили Стража, наставники день за днем твердили: война всколыхнула нижние слои астрала, Проклятие двуликости именно оттуда, как и Пелена, как и крагхи вместе с их ужасающим роем. А Фредерик, вон, откопал, что все Двуликие — потомки тех, кто, возможно, остался за Пеленой. Попроси, Мариус, показать Око Порядка, хм…

Понимая, что заснуть так и не удастся, Мариус сел на постели, потер виски. Фредерик говорил, что будет всю ночь работать, читать копию дневника. Надо бы его навестить, а заодно и посмотреть, что он там нашел.

В спальне было темно, лишь в углу, на подставке, мягко золотились лайтеры в стеклянной колбе. Окно выходило во двор, и о раму легонько царапались ветви деревьев. Если не присматриваться, то кажется, будто кто-то прячется в плетении теней… Мариус выдохнул. Какой вздор. В Эрифрее — Око Порядка, а число двуликих практически сведено к нулю.

Он нащупал на спинке кресла халат, ногами — мягкие домашние туфли, и поднялся. Сна ни в одном глазу. И легкое разочарование, досада в душе: думал, что в компании Фредерика забудет о своих, домашних сложностях, а друг подбросил ему такое, что даже думать об этом опасно.

Он дернул на себя дверь и вышел в коридор.

Дом был немаленьким, и это красноречиво говорило о богатстве предков Фредерика: сколько золота нужно отсыпать за такой большой участок почти в центре Эрифреи. Спальня и кабинет архивариуса располагались в другом крыле, и Мариус пошел туда. Неслышно, ноги утопают в мягких ковровых дорожках, вдоль стен тускло светятся фигурные колбы с лайтерами. И именитые предки таращатся с портретов, провожая гостя недовольными взглядами.

В доме царила ватная тишина, и Мариус досадливо поморщился: спать бы да спать. Но нет, мысли крутятся в голове, то о двуликой, оставшейся в доме, то о мальчике, которого предыдущий приор Роутона оставил без средств к существованию, но больше всего — о странных открытиях Фредерика. Крагхи его дернули все это читать. И ведь что самое противное, понимаешь, что все это может оказаться правдой, а то, что внушали наставники — ширмой, прикрывающей нечто очень важное, то, о чем не хочет говорить Магистр. От осознания этого под ложечкой противно скребся страх сродни тому, что бывает у человека, стоящего на самом краю обрыва. Одно неверное движение и ты летишь… в бездну.

До кабинета Фредерика оставалось совсем чуть-чуть, когда Мариус услышал звук разбивающегося стекла. И следом — крик, тут же оборвавшийся.

— Фредерик… — выдохнул Мариус.

Ну знал же, знал, что добром все это не кончится. Чувствовал…

Один удар сердца на то, чтобы сбросить на пол халат.

Еще один — на то, чтобы одним прыжком достичь двери, ведущей в кабинет.

Он не боялся. Даже без оружия Страж Надзора способен в одиночку размолоть в фарш с десяток особей роя, а крагхов и того больше. Умения, вколачиваемые годами, брали свое, и тело работало быстрее мыслей.

Дернул на себя дверь, нырнул в кувырок, но, уже вскакивая на ноги, разрезая пространство комнаты зеленоватыми лезвиями собственной магии, понял, что опоздал. Только крылатая тень мелькнула в распахнутом настежь окне. Мелькнула — и пропала в ночи. Остался цветастый ковер на полу, на котором стремительно ширилось темное пятно. И в нос ударил тошнотворный запах крови и внутренностей.

— Фредерик.

Он и сам не понял, как оказался на коленях рядом с другом. Фредерик лежал навзничь, глаза закатились, зажимал руками живот. Мариус с трудом развел сведенные судорогой, окровавленные пальцы — и понял, что все. Никто не успеет помочь. Да и не смог бы никто.

Тварь, забравшаяся в дом архивариуса, выпотрошила его как свинью в мясницкой лавке. Ошметки плоти мешались с ошметками шелковой пижамы. Фредерик еще дышал, хрипло, быстро, как будто ему не хватало воздуха, голова запрокинута, и лицо даже не белое, серое, губы посинели.

— Фредерик, — выдохнул Мариус, — как же так.

В самом деле, как же так? И откуда взяться твари в самом сердце земель Порядка? Двуликий? Но почему его понесло именно сюда? Случайность или нет?

Он стоял на четвереньках над умирающим другом, горло сжималось в спазме. От беспомощности хотелось выть и биться головой о стену, а потом выйти и убить кого-нибудь, разнести к крагхам квартал, выковыривая из всех щелей двуликих, полосуя их на ремни. Мариус подсунул руку под затылок Фредерику, приподнял его голову, хотя — все зря, ничем уже не помочь. И не с его слабенькой целительной магией. Пульс просто зашкаливал, дыхание застревало в груди.

— Фредерик.

Бледные веки дрогнули, и внезапно друг открыл глаза, уставился на Мариуса мутным от боли взглядом.

— Мариус… — тяжелый, судорожный вздох. — Око… нет… его…

И дыхание оборвалось. Все.

По телу Фредерика пробежала быстрая судорога, и он обмяк.