Читать книгу "Рестарт - Гордон Корман"

JWPianoMan:

Хочешь сказать, этот тип загнал меня сюда, а теперь этого не помнит?

Shosh466:

Так все говорят.

JWPianoMan:

Даже не знаю, что думать.

Shosh466:

Скоро он вспомнит. Или ему Бета- и Гамма-Крыс напомнят.

JWPianoMan:

Смотрю, ты в курсе, что он и как.

Я хочу рассказать Джоэлу главную новость дня, но пальцы замирают над экраном телефона. Брат и без того подавлен, а мысль о том, что Чейз внедрился на его место в видеоклубе, чтобы этот клуб развалить, окончательно его добьет.

Нет, не так. Этот мерзкий тип и не думал ничего разваливать.

Все гораздо хуже, потому что ничего не произошло.

Отвратительнейший в мире негодяй появился в кабинете мисс ДеЛео, и… жизнь продолжилась своим чередом. Никто из членов клуба не бросился вон. Потолок не обвалился. Съемочная и монтажная аппаратура не сгорела. Мисс ДеЛео не свалилась со стула.

Мы ненавидим этого типа, но как миленькие станем его терпеть. Нет, Джоэлу об этом рассказывать нельзя – ему и так приходится несладко.

А кроме того, долго Чейз Эмброз в клубе не задержится. Как только мисс ДеЛео даст ему первое задание, его и след простынет.

Поэтому я пишу:

Shosh466:

В школе тоска, в городе тоска. Амнезия на этом фоне – уже новость.

JWPianoMan:

А то, что Альфа-Крыс давит прыщи, – школьная сенсация.

Shosh466:

У него нет прыщей.

Этого можно было Джоэлу не писать, но я уже нажала «Отправить».

JWPianoMan:

В Хайавасси в школе одни придурки.

Shosh466:

В Мелтоне лучше?

JWPianoMan:

НЕТ!!!

Мне больно за Джоэла. Не хочется его еще сильнее огорчать, но и промолчать я не могу.

Shosh466:

Ладно тебе, братец. Тебе и дома было плохо.

JWPianoMan:

Зато я хоть чем-то выделялся. А здесь я один из кучи второсортных пианистов.

Когда я думаю про Чейза, меня просто трясет.

Глава восьмая

Чейз Эмброз

В субботу «Хайавасси Харрикейнз» играют предсезонный товарищеский матч с «Ист-Норвичем». Я иду на него не как игрок, а как член видеоклуба, потому что мисс ДеЛео назначила меня ответственным за спортивный раздел видеоежегодника. Вот я сразу и приступаю к делу.

Я взбираюсь на трибуну, флип-камера в руке кажется мне посторонним предметом. Я пока не свыкся с ролью оператора и члена видеоклуба; ни в какой другой роли я себя, впрочем, тоже не помню. Здесь, по идее, я когда-то блистал, но на месте былых триумфов в памяти абсолютная пустота. При виде игроков и поля меня не накрывает шквал футбольных воспоминаний. Вместо толп, скандирующих мое имя, на трибунах тут и там сидят человек двадцать школьников и несколько взрослых – большого интереса матч не вызвал.

Я снимаю на камеру пару розыгрышей мяча. После съемки на автомойке Брендан назвал меня прирожденным оператором. Но там все было просто. Трюк, который выкинул тогда Брендан, был самым сумасшедшим, смешным и захватывающим зрелищем из всех, что я видел. От него буквально невозможно было оторвать глаз. Я неотрывно наблюдал за этим безумием через видоискатель и совершенно естественным образом заснял его от начала до самого конца.

Я бы не стал утверждать, что это было самое крутое приключение за всю мою жизнь, потому что мало ли что в ней могло приключаться до момента, с которого я ничего не помню. Но полученного тогда удовольствия мне вполне хватило, чтобы не раздумывая принять предложение Брендана вступить в видеоклуб.

Вдруг я слышу громовой голос, легко перекрывающий усиленные колонками объявления по стадиону:

– Чемпион! Давай к нам!

Это кричит мой отец. Они с маленькой Элен сидят в четвертом ряду.

– Я ни одной игры не пропустил, – с чувством говорит отец, когда я подсаживаюсь к ним. Он словно хочет уверить меня, что именно здесь, напротив пятидесятиярдовой линии он беспрерывно просидел все двадцать восемь лет, отделяющих день, когда он сам выиграл чемпионат штата, от того дня, когда чемпионом штата стал я. – Вот и Элен уже почти настоящий болельщик.

Моя сводная сестра расставила на металлической трибуне какое-то невероятное количество кукольной мебели и увлеченно играет двумя Барби. На игру, насколько я заметил, она вообще не смотрит.

Отцу, преданному болельщику «Харрикейнз», происходящее на поле явно не нравится. Чем дальше, тем мрачнее он делается и в конце концов впадает в черное отчаяние.

– Ты это видел? – сокрушенно восклицает он. – При таком розыгрыше левый гард должен делать блок в ноги! А так раннинбек трех шагов не сделает! – Или: – Квотербек не видит поля! Вон же – открылся для паса в очковой зоне! – Или: – Кто же так перехватывает! Ты, когда играл, разве так перехватывал? Я лично перехватывал совсем по-другому!

– Я не помню, как играл в футбол, – честно говорю ему я, наезжая зумом на схватку. – Поэтому понятия не имею, как и кого я перехватывал.

– Э-э, тогда совсем другое дело было, – горько усмехается отец. – Захватываешь, бывало, противника под коленки и технично так укладываешь на травку.

«Харрикейнз» к этому временем проигрывают 7:24. Забавно, что я начисто забыл всю свою футбольную карьеру, но как играть в футбол – помню. Наблюдая в процессе съемки за игрой, я более или менее понимаю, что происходит на поле. То ли «Ист-Норвич» сегодня в ударе, то ли «Харрикейнз» в этом сезоне далеко до команды мечты. Не знаю, насколько хорошо я играл, но как-то не верится, что отсутствие на поле одного-единственного игрока могло превратить чемпионов штата в сборище недотеп.

– Нашим не хватает слаженности, – замечаю я. – Линия нападения неплохо открывает бреши, но беки каждый раз не готовы в них бежать.

– В точку! – Отец пребольно хлопает меня по пострадавшему плечу. – Я всегда говорю: создавать моменты наши умеют – осталось научиться их использовать!

Мы с отцом наверняка не первый раз сходимся во мнении, но других случаев я просто не помню. И еще, оказывается, из-за амнезии я забыл, как это здорово, когда отец тебя хвалит.

Элен разгромила кукольную квартиру и смертельно заскучала.

– Папа, может, уже пойдем?

– Не сейчас, детка, – отвечает отец, не отрывая взгляда от футбольного поля. – Еще только третья четверть.

Я направляю камеру на сестру.

– Может, расставишь мебель обратно? И тогда мы снимем фильм про твоих кукол.