Читать книгу "Ранняя пташка - Джаспер Ффорде"

– Регулирующие стержни введены до предела, а температура ядра все равно остается в красной зоне, – с непонятным воодушевлением сказал нам привратник, словно пожар в ядерном реакторе станет желанным развлечением во время Зимней скуки.

Он пригласил нас в маленький центр управления, расположенный сразу же у входа, и мы уставились на циферблат датчика температуры ядра, стрелка которого действительно дрожала у опасного значения.

В настоящий момент на протяжении всей Зимы температуру Нижнего идеала [34] в Дормиториумах поддерживают Урановые ядерные реакторы, пришедшие на смену ненадежным и непредсказуемым «Тлеющим ямам», заполнявшимися перемежающимися слоями торфа, урановой смолки, угля и древесины твердых пород. По сравнению с ними «Чугунки» на основе урана и графита отличались высокой эффективностью и, как правило, не требовали обслуживания, однако иногда – крайне редко, как постоянно подчеркивала Ядерная комиссия Альбиона, – весьма ярко проявляли свой характер.

– Я не могу входить в Зиму, имея на руках потенциальный перегрев реактора с последующей автоматической его заглушкой, – сказал привратник. – Кто заплатит за переселение обитателей «Берила», если в разгар Зимы он отключится? Только не я.

Я озабоченно посмотрел себе под ноги.

– Когда осуществлялось переоборудование «Тлеющих ям» в «Чугунки», была установлена надежная защита, – сказал Логан, почувствовав мое беспокойство. – Между нами и реактором двенадцать дюймов свинца. Только в одной ядерной Ночлежке в Кардиффе однажды возникла чрезвычайная ситуация «оранжевого» уровня опасности, и это случилось в «Кэри Грант».

– Регулирующие стержни заклинило, – объяснил привратник. – Но сработала система безопасности, – с некоторым разочарованием добавил он.

Мы связались с дежурным Ядерной миссии Альбиона, и тот сначала предложил нам ничего не предпринимать и подождать, «пока не станет совсем плохо». Затем он все-таки уступил под нашим нажимом и, зевая, посоветовал кому-нибудь спуститься вниз и посмотреть, в чем дело, и снова связаться с ним, если мы решим, что «все серьезно».

Логан попросил меня найти по списку «Спасателей» ближайшего техника, но привратник избавил меня от лишних хлопот.

– У нас на десятом этаже живет Оливер Тиффен, – сказал он. – Хороший парень. Я сейчас схожу за ним.

Для экстренных вырубаний [35], наружного осмотра и прочих потенциально смертельно опасных ситуаций существовал список энергичных восьмидесятилетних стариков, знающих толк в реакторах, которым смертельная доза радиоактивного облучения не слишком критично сократит оставшийся жизненный срок. Платили им за работу более чем щедро, а тому, в ком возникала необходимость, полагалась еще и медаль, однако благодаря достаточно надежным мерам безопасности и невысокой мощности реакторов такое случалось крайне редко.

Мистер Тиффен спустился к нам через десять минут, в неуместном твидовом пиджаке и галифе, выглядящий на удивление молодо – на вид ему можно было дать от силы лет сорок пять. Конечно, вызваться добровольцем можно в любом возрасте, но Спасатели были обязаны постоянно находиться в получасовой готовности. Посмотрев на приборы в центре управления, Оливер Тиффен поморщился, увидев, что температура в реакторе поднялась еще на несколько градусов.

– Похоже, придется немного попотеть, – сказал он, надевая садовые перчатки, очки-«консервы» и примитивные наушники с прикрепленным микрофоном. На шее у него висела старая сумка с противогазом, с привязанным спереди кислородным баллоном, а в руке он держал кожаный саквояж с позвякивающими гаечными ключами.

– Проблемы? – спросил Логан, пока Тиффен листал сервисный журнал, старый, заплесневевший, покрытый пятнами от кофе.

– Если я прав, у нас меньше двадцати минут до того, как взрыв разнесет здание и разбросает горящее радиоактивное топливо в радиусе тысячи ярдов.

– А если вы ошибаетесь? – спросил Логан.

– Ну тогда отказали приборы или меня подводит мой опыт, – усмехнулся Тиффен. – А вам на всякий случай лучше убраться отсюда. Привратник! Будьте готовы затопить реактор, если я не успею вовремя его заглушить.

– Все настолько плохо?

– Все настолько плохо. Вот, – добавил Тиффен, протягивая Логану запечатанный конверт [36], – возьмите на тот случай, если все пойдет вверх тормашками, хорошо?

После чего он сказал привратнику быть наготове, отпер висевшим на шее ключом дверь, ведущую в реактор, и скрылся внутри. Дверь захлопнулась, и мы услышали его торопливые шаги, грохочущие по железным ступеням винтовой лестницы.

– Если хотите, вы оба можете уйти, – сказал привратник, держа руку над большой красной рукояткой с надписью «АВАРИЙНОЕ ЗАТОПЛЕНИЕ РЕАКТОРА».

Как привратник он вначале показался бестолковым и беспечным, но сейчас, когда наступил критический момент, он был готов поступить так, как поступают все привратники – до конца оставаться вместе со своими спящими подопечными и при необходимости погибнуть вместе с Дормиториумом. Я постепенно узнавал, что Зима диктует свои собственные понятия долга и чести.

– Мы останемся здесь, – сказал Логан, уверенный, как мне кажется, в том, что привратник и Тиффен тем или иным способом решат проблему.

Он не спросил у меня, собираюсь ли оставаться я, но в качестве его Послушника я как бы был его неотъемлемой частью. Через несколько минут из хриплого динамика донесся голос Оливера Тиффена, объяснившего, что вследствие какой-то технической неисправности произошла утечка воды из предохранительного бака, и «здесь все сварилось». Мы услышали «о черт», еще несколько отборных ругательств, после чего спокойным и размеренным тоном: «затопляй, затопляй, затопляй».

Не колеблясь ни мгновения, привратник потянул рычаг. Где-то глубоко внизу послышался гул, похожий на плеск жидкого цемента, затем наступила тишина. Стрелка термометра резко дернулась вниз, и остальные датчики так же медленно упали до нуля.

– Ну вот, – пробормотал привратник, – я остался без работы.

В «Берил Кук» находились две сотни постояльцев, и все те, кто еще не заснул, помогли переносить спящих. Ходящих во сне и дремлющих распределили по дежурным комнатам в других Дормиториумах, но всех, кто уже погрузился в елейную бездну спячки, отправили в Ночлежку «Пчелиные соты», прямо на койках, так что они ничего не заметят до тех пор, пока не проснутся. Прибыла мэр собственной персоной с большой свитой широко зевающих чиновников, горевших желанием приуменьшить серьезность происшествия, вероятно, потому, что это означало меньше бумажной волокиты и скорейшее возвращение в постель.