Читать книгу "Прими свою тень - Оксана Демченко"

– Синеглазый? – ревниво понадеялась Сати. – Мышей ловил?

– Длинношерстный, крупный, с зелеными глазищами. Ерофей его звали. Он даже выдру выгнал с болота, что там говорить о мышах, крыс давил до последнего дня. Сам был серый, с такими вот полосками.

Ялитэ издал тихий стон. Про знаменитого кота он слышал много раз. В том числе сегодня уже трижды. И все оттого, что сам он, директор Академии, был наделен сполна ровно теми же недостатками, что и Йялл: излишним усердием и неумением отдыхать. О каком отдыхе может идти речь, если в Академии творится невесть что? А завтра будет Совет. Завтра! На этом настояли, между прочим, айри, в обход мнения директора Ялитэ. Значит, попытаются отнять Сати. Рассчитывают на то, что о ней пока известно мало и ложь Риттонха удастся выдать за правду?

– Прекрати так громко и сухо щелкать четками мыслей, – поморщился Риан. – Ты портишь первый в жизни Сати приморский закат. Это смертный грех. Все необходимое уже делается. Сати, хочешь, я научу тебя гадать на кофейной гуще?

– И что, гадание сбывается? – восхитилась девочка, сразу забыв обо всем.

Риан украдкой показал полувыпущенные когти Йяллу, намекая, во что обойдется продолжение темы завтрашних и любых иных проблем. Безмятежно улыбнулся:

– Не знаю. Меня интересует сам процесс. Это вкусно и забавно. Развивает воображение. Потом сны бывают цветными. Тебе часто снятся красивые сны?

Сати кивнула. Риан махнул рукой официанту. Две крошечные фарфоровые чашечки поплыли к столику на серебряном подносе. Пар танцевал и кружился. Йялл смотрел на закат, темно-бронзовый с прозеленью, словно антикварный, как и все здесь, на борту старинного корабля. Свечи мерцали в убогих фонарях. Скрипели снасти. Волны поглаживали доски бортов. Мир вокруг перестал быть сложным, тревожным, требующим ежеминутного внимания. Мир отдыхал и готовился к ночи. И Йялл тоже отдыхал. В наилучшем обществе, раскрыв душу, свободно взирая на запад, на море – куда не решался прежде смотреть. Боль утраты впервые за много лет ослабла, отступила в прошлое… Спокойное внимание Риана обволакивало Сати. Оно было подобно стеклу древнего фонаря: не допускало ветер тревоги к ровному огоньку детской радости. Йялл улыбнулся. Он пока что плохой вожак. Он не умеет так – думать о своих родных, отбросив все прочее.

Официант в старинной морской форме принес обязательную и неизбежную клубнику со сливками – любимейшее блюдо всякого без исключения волвека. Йялл взялся планомерно уничтожать лакомство, наблюдая последние всполохи заката. Фонари теперь зажигали повсюду. Волвек обернулся к набережной. Две золотые цепочки огоньков обозначали мостик, ведущий от корабля к большой земле. Блики играли на мелкой ряби спокойной воды. Две фигуры неторопливо двигались к кораблю. Тимрэ и бабушка Томи. Правильно, их явно не хватало для полноты праздника.

– Тим! – обрадовалась Сати, поймав приветствие близкого сознания айри. – Как хорошо! Бабушка, иди, я тебе тут все покажу. Я теперь знаю, как называются все толстые веревочки на мачте.

Риан тяжело вздохнул от столь вопиющего обозначения такелажа, но поправлять не стал. Усадил Гиркса на свой табурет. Встал, глянул на Йялла:

– Нам пора. Йялл еще не познакомил меня с Лорри.

– Жаль, без тебя будет не так уютно, – вздохнула Сати. – Но дело важное, я понимаю. Ты ведь никуда не денешься? Ты мне еще много должен рассказать, с тобой интересно.

– Никуда не денусь, – улыбнулся пожилой айри.

Дождался, пока поднимутся на мостик прибывшие. Поздоровался с ними, усадил бабушку Томи. Хлопнул по плечу Тимрэ. Коротко простился с Ялитэ. И замолчал до самого берега. Йялл шел рядом и дышал ночью, чувствуя себя слегка пьяным ее полнотой и теплотой.

Быть стайным – значит нести ответственность. Люди не имеют общего сознания и потому позволяют недопустимое. Взаимную вражду, уничтожающую время и силы, разрушающую саму возможность настоящего развития и взросления. Вместо этого – нелепые фальшивые условности, ограничивающие понимание и общность. Уж я-то знаю, наработал опыт как одиночка: хуже всего в людском обычае – именно неумение понимать причастность и нежелание подставить плечо под общую ношу. Как назвать эту ношу? Первый из вожаков свободной стаи, Лайл Энзи, написал книгу, сформулировав базовые идеи стайности. Не для воспитания и убеждения людей, нет… И не написал, если уж быть точным. Создал из идей, образов, настроений, общих размышлений старших, дыхания мира Хьёртта. Оставил навсегда для стаи этот, как любят говорить волвеки, четкий след вожака… Определил и заложил основу и смысл жизни: развиваться и нести ответственность. Это требует каждодневной работы над собой. Люди вот ленятся, и оттого их души утрачивают исходный настрой. Сутулятся, меркнут, обрастают наслоениями обыденности.

Люди прячутся от борьбы, опуская голову и не откликаясь на вызов. Отдают другим право решать, потому что решать – трудно, а отвечать за решения – страшно и больно. Еще люди лгут. Им нравятся кривые тропы. Они склонны собираться в мелкие стайки, поддаваясь звериным наклонностям.

Волвек не имеет права на слабость. Он встает на лапы, только осознав себя. В любой группе или даже паре более сильный – вожак, отвечающий за остальных. А группа, в свою очередь, разделяет его бремя и помогает. Так просто и так правильно… Книгу Лайла на примитивный и лишенный многослойности смысла печатный язык Релата переводили долго: и сам вожак, и Риан, и учителя Эллар и Юнтар. Но люди так и не поняли. Назвали «попыткой создать частично философскую, частично мифологическую теорию, аналог примитивной религии». Какая уж тут теория! Каждый волвек знает книгу. Потому что, не приняв и не осилив, на лапы не встать. Трансформация, взросление, первая смена облика – все увязано на общем сознании и единой идее стайности. Те, кто не нашел в себе мужества и не заглянул в свою душу, объединяющую волка и лвека, не имеют второго облика. Сейчас таких в стае трое… Арра – так их зовут, что переводится как «дети». Арры, все трое, не так уж плохи. И очень хотят стать полноценными волвеками. Взрослыми. Отважившимися нести бремя ответственности и делать трудный выбор, не отворачиваясь и не отступая.

Йялл усмехнулся. Покосился на Риана, шагающего рядом и сыто щурящегося на фонари. Учиться надо постоянно. Это закон стаи. Сегодня он, Йялл Трой, получил занятнейший урок. Избыточная замкнутость на собственной ответственности и серьезности – уже не есть благо.

– Это был хороший урок, – признал волвек, нарушая молчание. – Я буду учиться отдыхать. А потом, когда поумнею, стану пробовать ненавязчиво выяснять у детей то, что они знают. Без тупой волвечьей доверительности. И без рычания.

– Значит, ты понял, почему я спрашивал про сны, – улыбнулся Риан. – Интересная девочка. Если будет время, я стану с ней заниматься. Однако же – именно если будет… Дар у нее имеется, сильный и очевидный. Снавь. Мир она слышит, общается с ним. Воздушных замков не строит, сонных царств не создает – росла в других условиях. Да и память прошлого… Знаешь, я всегда полагал, что гены айри несут в себе не вполне объяснимую долю памяти – это помимо иного, научного и понятного. Она голову наклоняет, как Эллар. Пальцами перебирает по столу. Иногда так знакомо, коротко и пресно, без радости, улыбается, просто отмечая движением губ свое понимание и согласие. – Риан остановился, обернулся всем корпусом к волвеку. Иным, деловитым и ровным тоном продолжил: – Вижу, ты все просчитал и сопоставил. Я согласен, авария могла быть неслучайной. Бери мобиль и полным ходом – к помощнику капитана «Иннара», айри Литтариму. Я вызвал его срочно, скажем так, от имени нашего общего знакомого. Он должен явиться вот по этому адресу. Он уже в атмосфере, яхта покинула орбитальные верфи и сейчас готовится к посадке в Красной степи. На место встречи Литтарим доберется через два часа. Хочешь – учи гаденыша релаксации и гаданию на кофейной гуще. Хочешь – рычи и кости ломай. Методы не заинтересуют ни одного айри в мире. Уж в этом не сомневайся. Нам важен результат. Завтра, еще до начала заседания Совета, мы с Ялитэ должны понимать: зачем его хозяину нужен «Иннар»? Он всего не знает и не скажет. Однако же пусть расстарается и сообщит, когда по плану должен потребоваться корабль.