Читать книгу "Мигранты - Виктор Косенков"

Бухнула ведра на землю, вода прозрачным фонтаном брызнула в разные стороны. Развернулась и с криком «Игорёшка!» бросилась к Морозову, сдирая на ходу с головы платок.

Разлетелись на ветру светлые волосы, и Игоря будто кипятком обдало. В горле образовался комок, глаза защипало, сердце заколотилось часто и сильно.

— Ленка!

Он схватил ее, поднял в воздух, закружил, едва не оскользнувшись, замер, осторожно поставил на землю. Прижал к себе, как самое драгоценное сокровище.

— Игорёша, Игорёша… — зашептала Лена. — Миленький! Игорёша! Господи! Худой какой…

Она бормотала еще что-то свое, бабье, бессмысленное и нелепое в этом кривом, в единый миг состарившемся мире, а он прижимал ее к себе и слушал, как колотятся сердца. Совсем рядом, почти в унисон. Сильно и часто.

Наконец Лена замолчала. Постояла немного, выравнивая дыхание, аккуратно отстранила его, шепнула «Погоди» и опрометью кинулась обратно. К ведрам. Но остальные бабы замахали на нее руками: иди, мол, иди! Только одна тетка, крупная и толстая, подошла, глянула недовольно. Лена что-то ей сказала, та сморщилась, но потом тоже махнула рукой и пинком опрокинула одно из ведер. Сердито выругалась.

Лена вернулась, взяла Игоря за руку и потащила прочь.

— Что это за баба рожу корчила?

— Старшая это, Игорёша, старшая. Потом объясню! Пойдем!

— Да куда ты меня тащишь?

— Дурак! — Она вдруг развернулась, обхватила его за шею и впилась губами в губы. — Игорёша! Дурак ты какой, господи…

И снова потащила.

В подвал.

Шуганула молодежь, а затем просто и бесхитростно отдалась ему, со всей страстью изголодавшейся, отчаявшейся, перепуганной женщины. Они разделили друг с другом весь накопившийся страх, все переживания, весь сладостный восторг от долгожданной встречи. Разделили все, что билось в их сердцах.

Жгуче. Поровну. Без остатка…

После этого они выбрались наружу и долго сидели под одиноко стоящей стеной, на солнышке. Молчали. Лена по-кошачьи щурилась, Игорь, прикрыв глаза наблюдал за ней. В теле была нега и расслабленность. Даже голод, ставший во все эти дни постоянным спутником Морозова, отступил.

Лена потянулась, провела по волосам Игоря. От ладони шла прохлада, но прикосновение получилось не отстраненным, а нежным.

— Где ж ты был все это время?

Морозов улыбнулся.

— Кажется, только это и интересует всех окружающих. Уже устал объяснять.

— Да ладно. Расскажи еще раз.

— Паром. Туалет. Заклинило дверь. Если б не тамошний бортмеханик, кранты мне. Потом тебя искал. Ты как?

— Ох… — Лена вздохнула. — Жуть была такая, что и вспоминать не хочется. Тошно. Сейчас как-то отлегло, а тогда, поначалу…

— Ну и черт с ним, не вспоминай.

— Да ладно. — Она снова вздохнула. — Очнулась в завале. Обломками придавило. Помню, под шифоньером лежу, не вылезти. Страшно было… Орала. Ногти все обломала. А рядом кто-то тоже кричит. Мне еще повезло. Я на пятом этаже была…

— А что случилось-то, кто-нибудь знает? Что говорят у вас тут?

Лена махнула рукой.

— Кто что болтает. Ерунда всякая. Кто про пришельцев несет, кто про какие-то аномалии. Пара психов была, так они подумали, что теперь типа вокруг будут одни живые мертвецы, мол, вирусы, зомби… Сгинули потом где-то.

Игорь хмыкнул и отвернулся. Симптомы были знакомыми.

— А выбралась как?

— Откопали. Многие друг друга откапывали. Мне повезло. Катьку вытаскивали, так ногу сломали. Маму я не нашла, видимо погибла. Она ж на первом этаже была, а дом как карточный сложился. — Лена помолчала. — Жуткое дело было. А вокруг чертовщина, если одним словом. Когда я из дома выбралась, гляжу, кругом кошмар. Лес. Все кричат. Ночью собаки напали…

— Собаки?

— Да. Большая стая. А огня у нас, очнувшихся, не было. Друг к другу жались, палками отбивались. Катьку твари… насмерть загрызли.

— Погоди, Лен. Собаки на людей же не нападают вроде…

— Да черт его знает, Игорёша. — Между бровей у Лены пролегла глубокая морщина. Игорь пожалел, что начал этот разговор. — Собаки… Собаки, это еще ничего. Поначалу все тут на власть надеялись, что спасатели придут, полиция, пожарники… Не пришли. А когда стало ясно, что весь город в таком положении, стали ждать помощи от Евросоюза. Мол, должны же гуманитарку прислать…

— И чего?

Лена печально улыбнулась.

— Глупый ты. Откуда ж помощи взяться, если везде так. — Она кивнула на развалины. — Везде, понимаешь? И пошло-поехало…

— Ну, у вас тут вроде порядок, — попробовал перевести тему Морозов.

Лена махнула рукой.

— Да какой тут порядок. Живем как в кошмаре.

— Ну, не знаю. У вас более-менее нормально.

— Это кажется, что ничего, потому что в других местах еще хуже. Как ты сюда добрался, ума не приложу.

— А что?

— Вокруг погляди. Школу в форт превратили. Гарнизон, часовые. Все как надо. Казарма. Мужики службу несут, вроде как охотятся. А на деле что? Крыс да собак ловят. Голубей, кто проворный. Отбирают все, что есть, у слабых, а то и еще хуже. Думать не хочется. За бульонный кубик убить могут! Это в форте, а что там дальше, так совсем жуть. Психов столько, столько психов… Помнишь дядю Сережу? Ну, Коновалова?

— А, мужик такой в ветровке все бегал.

— Точно. Он самый. Так теперь ему чудится, что все по-прежнему. На углу вон — ларек сохранился. Каждое утро дядя Сережа у прилавка там стоит. Знаешь, чего ждет?

— Чего?

— Когда откроется, чтоб газету купить. У него в доме крыши нет. Он там на верхотуре и живет. Голый уж почти ходит. А все живой… Когда по ночам костры жгут, выходит к огню. Сидит, молчит. Убогий такой, жалкий. И таких тут полно! Те, кто пошустрее, по подвалам прячутся. Понимают. Детей видел?

— Нет, — признался Игорь. Встреченную у кучи хлама одичавшую девчонку он в расчет не принимал.

— Прячут.

— От кого?

Лена не ответила. Некоторое время они сидели молча. Потом она вдруг всплеснула руками, вскочила.

— Игорёша, ты ж голодный поди! Вот я дуреха… Пойдем! У меня ж паек остался… Пойдем! — Она схватила Игоря за руку и потащила за собой.

— Куда? Какой паек?

— Я ж в форте живу, нам паек полагается. Вроде как — от общего котла. За него и работаем… Давай, шевелись!

Она протащила Игоря кружными путями мимо охраны и часовых, в подвал. Но не в тот, куда они спускались в первый раз, а с другой стороны. Там в большом чане что-то булькало.

Пахло супом. Настоящим! Морозов уж и забыл, как пахнет суп! В животе заурчало, рот наполнился слюной.