Читать книгу "Рожденный очаровывать - Сьюзен Элизабет Филлипс"

Лицо Бобри затуманилось.

– Отвратительно, правда? Мне следовало бы знать, что вам не понравится, но я думала... не важно.

Она потянулась к рисунку, но Дин проворно отдернул руку.

– Он просто застал меня врасплох, вот и все. Вряд ли я повешу его над камином, но не могу сказать, что это отвратительно. Скорее наводит на некоторые мысли. Мало того, он мне нравится. Очень.

Она тревожно всматривалась в него, пытаясь определить, правда ли это.

Интересно... Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее его разбирало любопытство.

– Ты не слишком охотно рассказывала о себе, – заметил он. – Где ты росла?

Блу отломила кусочек пончика.

– Везде... то тут, то там, – пробормотала она.

– Брось, Бобри. Мы скоро расстанемся и никогда не встретимся. Выкладывай свои тайны.

– Меня зовут Блу. А если хотите знать мои тайны, придется сначала рассказать о себе.

– Все мои секреты укладываются в три фразы. Слишком много денег. Слишком много славы. Слишком красив. Словом, жизнь – подлая сука.

Дин думал посмеяться вместе с Бобри, но вместо этого она так пристально уставилась на него, что ему стало не по себе.

– Твоя очередь, – поспешно пробормотал он.

Но она продолжала молча жевать пончик. Похоже, пытается решить, какими именно фактами своей жизни стоит с ним поделиться.

– Моя мать – Вирджиния Бейли, – начала она наконец. – Вы скорее всего никогда о ней не слышали, но она – известная личность в кругах сторонников мира. Она активистка.

– Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я представил при этих словах.

– Она возглавляла демонстрации по всему миру, десятки раз задерживалась полицией и была арестована и отсидела два срока в федеральной тюрьме строгого режима за нарушение границ ядерных баз.

– Вот это да!

– И это далеко не все. Она едва не умерла в восьмидесятых, во время голодовки в знак протеста против политики США в Никарагуа. Позже она проигнорировала санкции США, чтобы доставить лекарства в Ирак.

Бобри рассеянно смахнула с губ крошки глазури.

– Когда в 2003-м американские войска вошли в Багдад, она встречала их во главе международной группы миротворцев, держа в руке плакат с протестом против вмешательства Америки в дела других стран. При этом другой рукой она раздавала солдатам бутылки с водой. Всю свою жизнь она намеренно удерживала уровень доходов ниже трех тысяч ста долларов, чтобы не платить налоги.

– Не находишь, что она поступает как человек, который, рассердившись на свое лицо, отрезал себе нос?

– Она не выносит мысли о том, что ее деньги пойдут на вооружение. Я во многом с ней не согласна, но считаю, что правительство должно сообщать налогоплательщикам, на что тратятся их деньги. Неужели вам не хотелось бы, чтобы те миллионы, которые вы отстегиваете Дяде Сэму, поступали в школы и больницы, а не на производство ядерных боеголовок?

Собственно говоря, она права. Лично он предпочел бы игроыe детские площадки, программы дошкольного обучения для малышей и обязательную лазерную хирургию для судей НФЛ.

Дин отставил чашку с кофе.

– Она кажется незаурядной женщиной.

– Скорее тронутой.

Дин был слишком вежлив, чтобы кивнуть.

– Но она вполне нормальна. Просто одержима идеей. Ее дважды номинировали на Нобелевскую премию мира.

– О'кей, теперь я по-настоящему впечатлился, – хмыкнул он, развалившись на стуле. – А как насчет отца?

Блу окунула уголок бумажной салфетки в стакан с водой, и вытерла липкие пальцы.

– Умер за месяц до моего рождения. Обвалился колодец, который он копал в Эль-Сальвадоре. Они не были женаты.

Значит, и в этом они схожи. Пока что она сообщила кучу фактов, не выдав ничего личного.

Дин вытянул ноги.

– А кто же присматривал за тобой, пока твоя мать спасала мир?

– На свете есть немало добрых людей.

– Не вижу в этом ничего хорошего.

– Но и ужасного тоже ничего. В основном они были хиппи-художники, преподаватель колледжа, социальные работники. Никто меня не бил и не унижал. В тринадцать лет я жила в доме хьюстонской наркодилерши, но в защиту матери можно сказать, что она понятия не имела о бизнесе Луизы, и, если не считать случайных перестрелок и визитов полиции, мне у нее нравилось.

Дин от души понадеялся, что Бобри шутит.

– Шесть месяцев я прожила в Миннесоте с лютеранским священником, но мама – ревностная католичка, поэтому я много времени проводила с различными монахинями-активистками.

Да, ничего не скажешь, ее детство оказалось куда более бесприютным, чем его собственное. Просто трудно поверить!

– К счастью, друзья мамы – люди в основном благожелательные. Кроме того, я обучилась множеству вещей, о которых большинство людей понятия не имеют.

– А именно?

– Ну... знаю латинский. Немного – греческий. Могу возвести стену, вырастить шикарный сад на органических удобрениях, провести электричество, и, кроме того, я потрясная кухарка. Бьюсь об заклад, вам до меня далеко.

Он прекрасно говорил по-испански и сам был неплохим электриком, но не стоило портить ей кайфа.

– Я провел четыре классные передачи в игре против команды штата Огайо на приз «Розовая чаша»[11].

– И поразил сердца всех розовых принцесс.

Бобри ужасно нравилось подкалывать его, но делала это она с таким неприкрытым наслаждением, что вовсе не казалась стервой. Странно.

Он допил кофе.

– Должно быть, при таком количестве переездов о посещении школы не могло быть и речи.

– Когда постоянно оказываешься новенькой, невольно начинаешь разбираться в людях.

– Уж это точно.

Теперь он начинал понимать, почему она вечно топорщит иголки, как обиженный еж.

– Какой-нибудь колледж?

– Небольшая либеральная школа искусств. У меня была полная стипендия, но я ушла в начале второго курса. Самый долгий срок, который я провела на одном месте.

– Почему же ушла?

– Жажда приключений. Я рождена бродить по свету, беби.

В этом он сильно сомневался. Бобри – не прирожденная бродяжка.И если бы росла в другой обстановке, к этому времени наверняка была бы уже замужем, возможно, работала бы в детсаду и воспитывала парочку собственных малышей.