Читать книгу "Твое сердце принадлежит мне - Дин Кунц"

Ездила на внедорожнике «Форд Эксплорер». Правила дорожного движения не нарушала.

Никогда не принимала участия в чем-то криминальном, не боролась за гражданские права. Кредитная история однозначно указывала, что она – надежный заемщик.

По словам соседки, Эми Крокер, Ребекка крайне редко общалась с другими жильцами «Оазиса», ни во что не вмешивалась, никогда не говорила о дочерях, ни о живой, ни о мертвой, поддерживала романтические отношения с мужчиной, которого звали Спенсер Баргхест.

Мотт сообщал, что Баргхеста дважды судили по обвинению в убийстве, в Техасе, и оба раза присяжные признавали его невиновным. Известный борец за право умереть, он свыше десяти раз помогал самоубийцам уйти из жизни. Имелись веские основания полагать, что некоторые из этих самоубийц не страдали не только смертельными, но даже хроническими заболеваниями, а их подписи на записках, где выражалось желание избавиться от страданий, подделали.

Райан представить себе не мог, как именно оказывается помощь самоубийце. Может, Баргхест приносил пузырек с таблетками снотворного, которое выполняло роль безболезненного яда, но все равно яда!

Мотт прислал и фотографию Спенсера Баргхеста. Идеальное лицо комика: приятные и очень подвижные черты, хитрая, но располагающая улыбка, короткий ежик седых волос, не самая подходящая прическа для мужчины за пятьдесят.

Райан мог оказаться в числе смертельно больных людей, поэтому и обеспокоился из-за того, что очень уж близко (Саманта, ее мать, вот и все) оказался человек, который с радостью даровал вечный покой другим, хотели они того или нет.

Однако он не нашел подтверждений тому, что мать Саманты (и, возможно, сама Саманта) как-то связана с внезапно возникшими у него проблемами со здоровьем.

В жизни частенько случаются некие события, несущие в себе что-то важное. Но совпадения остаются совпадениями.

Баргхест мог быть отвратительным типом, но его отношения с Ребеккой не таили в себе ничего зловещего, никоим образом не касались Райана.

С учетом его текущего состояния ему, прежде всего, не следовало скатываться в паранойю. Именно шаг в этом направлении побудил его заказать Мотту проверку прошлого и настоящего матери Саманты.

Вот он и выяснил, что Ребекка – заурядная личность, ведущая ничем не примечательное существование. Подозрения Райана не выдерживали критики.

И присутствие Спенсера Баргхеста в жизни Ребекки Рич не являлось чем-то удивительным. Оно не тянуло даже на совпадение, тем более подозрительное.

Шестью годами раньше Ребекка приняла трудное решение, удалила из желудка дочери, получившей фатальную травму мозга, трубку, по которой поступал питательный раствор. Она могла испытывать чувство вины… тем более что Саманта не согласилась с ее решением.

Чтобы унять угрызения совести, Ребекка, в поисках философского оправдания своего поступка, возможно, начала штудировать литературу, обосновывающую право человека на смерть. Могла даже присоединиться к какой-нибудь общественной организации, борющейся за это право, и на одном из собраний этой организации встретиться со Спенсером Баргхестом.

Поскольку Саманта не общалась с матерью после смерти Терезы, она, вероятнее всего, и не знала о том, что у Ребекки и Баргхеста роман.

Устыдившись за сомнения по отношению к Саманте, Райан поднялся с шезлонга, вернулся в кабинет.

Сел за стол, включил шредер[21]. Долго слушал, как гудит электромотор и щелкают ножницы.

Наконец выключил шредер, так и не пропустив через него распечатку. Положил ее в сейф, который стоял в нише за сдвижной панелью.

Страх пустил в нем слишком глубокие корни. И Райан никак не мог от него избавиться.

Глава 12

За долгие годы перечное дерево охватило балкон квартиры над гаражом с трех сторон и сверху. И ощущение, что это шалаш на дереве, в сравнении со взглядом из окна, только усиливалось.

Столик Саманта накрыла клетчатой, красно-черной скатертью, поставила на него белые тарелки, красную вазу с белыми розами, положила столовые приборы.

Просачивающийся сквозь листву солнечный свет осыпал Саманту дождем золотых монет, когда она наливала Райану «Каберне совиньон», слишком дорогое для ее бюджета вино, а он лгал ей насчет причины, вызвавшей появление нашлепки у него на шее.

Когда алый закат сменили пурпурные сумерки, Саманта зажгла красные свечи и подала обед одновременно с появлением на небе первых звезд, предварительно поставив на проигрыватель компакт-диск с кельтской музыкой Конни Довер[22].

Райан предполагал, что ему будет неловко в компании Сэм, раз уж он позволил страху вызвать у него сомнения в ее отношении к нему. В каком-то смысле он предал доверие Саманты, распорядившись проверить прошлое и настоящее ее матери.

Но с первой же минуты почувствовал себя с ней в полной гармонии. Ее удивительная красота улучшила ему настроение без всякого вина, а безупречно приготовленный обед насыщал меньше, чем золотистая гладкость кожи.

– Пойдем в кровать, Моргунчик, – предложила она после того, как все было съедено, они сложили грязную посуду в раковину и допили вино.

Внезапно Райан встревожился: а вдруг один из симптомов его болезни – импотенция? Как выяснилось, напрасно.

В кровати, в движении, он в какой-то момент задался вопросом, а не перегрузят ли занятия любовью сердце, не вызовут ли очередной приступ? Все обошлось.

Потом они какое-то время наслаждались тишиной и покоем. Райан обнимал Саманту, а ее голова лежала у него на груди.

– Я такой идиот, – прошептал Райан.

Она вздохнула.

– Конечно же, ты не мог осознать это только что.

– Нет. Такая мысль приходила мне в голову и прежде.

– И что же напомнило тебе об этом?

Признавшись в абсурдных подозрениях, ему пришлось бы рассказать о проблемах со здоровьем. Он не хотел волновать Сэм, не получив диагноз доктора Гапты и не зная серьезности своего состояния.

– Я выбросил те сандалии.

– Которые изготовили из старых покрышек?

– Я купился на название компании-изготовителя – «Грин футвеэ»[23].

– Ты – прелесть, Дотком, но все равно дурачок.

Довольно долго они говорили о пустяках. Иногда это лучшая тема для разговора.

Саманта заснула первой, золотое видение в свете ночника, а вскоре Райан поменял ее успокаивающий образ на сны.