Читать книгу "Наследие Дракона - Дебора А. Вольф"

Она одновременно услышала и почувствовала, как арбалет с резким звуком – крак-чак – выпустил стрелу, и ее голова резко откинулась назад, точно кто-то схватил ее за волосы и дернул. Перед ее лицом пронеслась стрела, и большеглазая Талилла из Утрака упала со своей лошади с той же грацией, с какой некогда плясала.

Лавания подняла свой шамзи и зарычала на солдат с такой силой, что этим рыком мог бы гордиться сам Курраан. Ее вместе с крупной дунской кобылой окружили прежде, чем они успели сделать четыре шага: хитрость и красота молодости окрасились грязью и кровью под ногами врагов. Хафса Азейна отыскала глазами человека, который призывал убить их, и мысленно пожелала встретиться с ним в Шеханнаме еще раз.

Позови меня, – запел голос у нее в ушах. – Я могу спасти тебя даже теперь. Позови меня, Аннубаста. Я снова стану жить среди людей, и твои враги будут дрожать у твоих ног, пока я буду опустошать их души.

Ну уж нет.

Тогда умри, – рассмеялся Белзалиль, – мне все равно. Может быть, когда твои кости обратятся в пыль, я отыщу твою дочь. Я слышал, она чудесна…

Хафса Азейна отключила лживый голос от своего сознания.

– Ко мне! – крикнула она. – Джа’акари, ко мне! Мутаани!

Ее меч вспыхнул кровавым золотом в свете умирающего солнца, когда Хафса Азейна бросилась в битву, и топот копыт – так сильно напоминающий стук сердца – вскоре потонул в схватке и безумии короткой яростной битвы. Хафса Азейна сорвала с плеч голову офицера (Больше снов тебе не видать, – подумала она) и опустила рукоятку своего меча на блестящий шлем, который хрустнул и рассыпался под ее ударом.

Повелительницу снов схватила за ногу чья-то рука, и ее Хафса тоже отрезала – и была ослеплена горячей струей брызнувшей в лицо крови. Она увидела, как стащили с лошади высокую девушку, кричавшую и обзывавшую мужчин трусами, даже после того, как их мечи опустились на нее и снова поднялись, продолжая колоть и рубить еще долго после того, как затихли крики.

Маленькая кобылка, чудесная Кейла, серебристая и нежная, как лунный свет, подпрыгнула под Хафсой, и они упали на землю – переплетение плоти и оружия. Повелительница снов отвернулась, закрывая свои уши и сердце от визга мечущейся в агонии лошади. Сама она ударилась обо что-то головой с такой силой, что тени начали сгущаться в уголках ее глаз.

Кейла продолжала кричать.

Ох, моя милая лошадка!..

Хафса лишилась меча, и ее правая рука повисла плетью. Женщина попыталась поднять левую руку, чтобы стереть с глаз кровь, но в ее ладони вспыхнула внезапная боль, горячая и острая, точно она достала уголек из костра. Хафса в недоумении опустила взгляд и увидела, что стрела из арбалета проткнула ее ладонь, пригвоздив ее к груди. Кровь потекла из раны алой волной и начала смешиваться со слабым дождем.

– Ох, – сказала Хафса Азейна и встала на колени.

Они поджидали ее в тенях.

42

Ворота Железного Кулака сторожила пара здоровенных воинов. Позолоченные гиганты были облачены в старинное обмундирование и держали одну руку поднятой, точно в жесте благословения, хотя хмурое выражение их каменных лиц не сулило ничего хорошего воину в красном, который с непокрытой головой преклонял колено в дальнем углу Площади Просителей – перед ним лежал сломанный меч, а на лице сверкали слезы.

Джиан даже думать не хотел о том, сколько людей пожертвовало своей жизнью, чтобы вырезать этих гигантов из живого камня и спустить с гор сюда, в Каапуа, чтобы установить здесь на веки вечные как свидетельство несокрушимого императорского могущества. В утреннем свете стены города сверкали серебром, а площадь перед ними была разделена надвое мощеной дорогой из кровавого камня, выложенной с обеих сторон черепами.

Птичьи трели долетали с гор и проносились по Каапуа, танцуя на сапфировых водах рва, и воздух был наполнен запахом жасмина и сладкой пуалии. Джиан смотрел на Запретный Город, сердце Кханбула. Это зрелище трогало его до дрожи ужаса с примесью чувства, напоминавшего влюбленность.

– Держись подальше от воды, – предупредила его Ксенпей. – В прошлом году мы лишились трех дейченов из-за жиллы, и император был очень недоволен.

Знаменосцы сменили направление, зашагав по широкой красной дороге, и кровавый камень звенел военным приветствием у них под сапогами.

Джиан последовал за ними во главе своего отряда, сознавая свое положение и в то же время опасаясь его. Перри шагал за ним следом, а Нарутео шел впереди, неся сумку Джиана вместе со своей. После того дня у реки, когда Джиан так уверенно победил его, бывший йендеши оставил Нарутео Ксенпей, и тот стал кем-то вроде ее слуги. Нарутео держался особняком, и, несмотря на то что они с Джианом не обменялись больше и словом, что-то в его глазах заставляло Джиана радоваться тому, что доступ к оружию был строго ограничен.

Другие мальчики шептались, что Нарутео наказали за то, что он проиграл бой на глазах у своего йендеши, но Джиан не был в этом уверен. Ему казалось, что они с Нарутео – фигуры в какой-то запутанной игре и игроки еще раздумывали над своим первым ходом.

– Куда же подевались солдаты? – спросил Джиан, когда они проходили через широкую площадь. – Я думал, что это – Стена Мечей, разве не так?

– Присмотрись получше, – выдохнул Перри рядом с ним. – Гляди.

И тогда Джиан действительно увидел. Окружившая сердце Запретного Города стена – такая высокая, что обычный человек и надеяться не мог попасть стрелой в ее верхушку, такая широкая, что в туманное утро не было видно ее краев, – щетинилась и сверкала мечами тысяч поверженных противников. Может быть, даже десятков тысяч. Джиан представлял себе, как они приближались. Кинжалы, косые ятаганы и шамзи с запада, глодринги, шиккары и тонкие, как иголки, перочинные ножи с востока. Массивный двуручный рыцарский меч, обрамленный драгоценными камнями, выступал из камня под коротким, покрытым ржавчиной кинжалом.

– И крестьянин, и король, – прошептал Джиан, – в отчаянии падет передо мной на колени.

Шагавшая перед ними в своих блистательных одеждах из паучьего шелка Ксенпей обернулась через плечо и улыбнулась. Драгоценные камни у нее на зубах сверкали в адресованной ему усмешке.

Нарутео фыркнул:

– Тупицы и слабаки. Они были глупцами, думая, что смогут устоять под напором императорской армии.

– Теперь императорская армия – это мы, – сказал Джиан.

– На твоем месте я бы удержался от подобных высказываний.

Он не взглянул на Нарутео, но мальчик, хмыкнув, сдался, и, прежде чем Ксенпей отвернулась, улыбка на ее лице стала еще шире.

– Если мы – его армия, то когда же мы будем выступать? – спросил Нарутео. – Я уже досыта наелся сказками о магии драконьего короля и его поисках наследника. Думаю, нужно нападать, пока он слаб, прежде чем его место займет кто-нибудь еще. Нужно отсечь голову поверженной змее. – Он резанул воздух ладонью. – И сделать его земли нашими, так же, как мы сделали нашим Восток.