Читать книгу "Песенка для Нерона - Том Холт"

Поэтому я принял решение: мы воспользуемся идеей раскладного корабля — хотя и знал, что она, скорее всего, не сработает; но она сработала — по крайней мере, он пошел ко дну, как камень, но все поплыли к берегу и пожалуйста вам: стоим на берегу Схерии одинокие и голые; но мы были свободны и безгрешны, а все наши проблемы… и тут я проснулся.

Первым делом я наведался в сарайчик. Я вовсе не ожидал найти их там, поскольку они теперь были свободными людьми и могли идти, куда захотят (я тоже был свободен когда-то и обошел весь мир, но не нашел ничего хорошего). Тем не менее там они и обнаружились — сидели за столом с перевязанными руками, смирные и тихие.

Я против воли ухмыльнулся.

— Все в порядке, — сказал я. — Вы по-прежнему свободны, это был не сон.

Мы поболтали. В результате выяснилось, что они были бы рады остаться здесь и работать на меня как и раньше, потому что идти им было некуда. Взамен они получали стол и ночлег, плюс небольшую плату — сошлись на нескольких драхмах в год, которые я так и так им платил, будучи довольно щедрым в смысле их пекулия (греческого перевода у этого слова нет, потому что греки обычно не платят своим рабам — это римский обычай; должно быть, годы странствий в компании римлянина размягчили мое сердце). Честно говоря, я не видел никакой разницы в том, что они теперь стали свободными людьми, но для них, судя по всему, это значило очень много.

Было совершенно ясно — после того, что с ними учинили люди наместника, в ближайшее время работать они не смогут, так что я сказал им расслабиться и оставил их наедине с их проблемами. Я, однако, оказывался загнан в угол, потому что вся работа ложилась на мои плечи. В некотором смысле мне повезло. Между заходом Плеяд и восходом Арктура дел не так уж и много.

Нужно провести позднюю вспашку, конечно, подрезать лозы, хотя это можно было отложить и на потом. Помимо этого оставались обычные ежедневные труды: дойка коз и овец, ремонт и углубление канав, постройка новой повозки вместо той, которую я спустил с утеса — все эти скучные проблемы, которые должны быть улажены, хотите вы того или нет. Я должен был справиться, если не возражал начинать рано и заканчивать поздно. В некотором смысле комическая ситуация: следующий месяц или около того мне придется пахать, как волу, чтобы обеспечить двум бывшим рабам возможность наслаждаться бездельем, как будто они были римлянами. Но таково земледелие. Есть такая прекрасная идея, будто можно покидать еду в землю и вернуться, когда она перестанет расти, но, к сожалению, эта идея почему-то не работает. В общем, убедившись, что у меня по-прежнему есть какое-никакое хозяйство, я отправился в амбар и убрал подальше мотыгу; после этого надо было добраться до города, чтобы приобрести пару мулов, а также гвозди и ободья для новой телеги. Лошади у меня больше не было, так что пришлось идти.

Как ни странно, горы не стали более пологими за то время, пока я разъезжал по ним верхом, как благородный.

Никогда мне не везло с этими проклятыми мулами. Сперва мне казалось, что мне не удасться вообще найти хоть одного, даже за деньги; армейские поставщики скупили всех четвероногих тварей, умевших ругаться. Но один едва знакомый мужик рассказал мне о парне из Фалера, который пришел в город чуть позже, чем нужно и разминулся с покупателями; возможно, у него еще можно было найти пару мулов на продажу, если повезет. Поэтому я потрусил в Фалер и нашел того чувака; он сказал, что он сроду не думал продавать мулов, но в Галине у него живет дядя, который, возможно, и уступит мне пару, если, конечно, их еще не забрали в армию. Что ж, я зашел так далеко, а Галин был всего лишь на другом конце долгой, каменистой, пыльной дороги, и я отправился туда. Когда я прибыл на место и принялся задавать вопросы, мне сказали, что дядя того чувака с месяц назад как умер; тем не менее его зять, которому достались мулы, имел своих собственных, так что мне стоит нанести ему визит и попытаться убедить продать лишних. На этом этапе я уже твердо решил, что не вернусь домой без пары мулов, даже если ради этого мне придется дойти до Спарты; кроме того, зять покойного дяди того чувака жил неподалеку от Элевсина, который располагается практически на полпути между тем, где я оказался, и домом (особенно если считать, что я заблудился и наматываю круги, как пьяный на празднике). Поэтому я дотащился до Элевсина, нашел дом этого мужика и забарабанил в дверь.

Конечно, я не ожидал, что застану его дома днем, но его жена могла рассказать мне, где его искать.

Никакого ответа; либо он был холост, либо его жена была во внутренней комнате с соседским слугой и не желала, чтобы ее беспокоили. Да пошло оно все в жопу, подумал я; тут до меня дошло, что уже поздно и я не успею добраться ни до Филы, ни даже до города дотемна. Кроме того, даже если мне удасться найти место на постоялом дворе (Элевсин был переполнен собравшимися на праздник Алоа; обычное мое везение), то кроме денег на мулов у меня с собой не было ни гроша. Можно было приземлиться здесь, на ступенях, и дождаться хозяина, купить у него мулов (если, конечно, у него были мулы на продажу) и затем попроситься на ночлег, или плюнуть на все и отправиться на поиски подходящего амбара или канавы, пока еще достаточно светло, чтобы их разглядеть. Жалкий выбор, как ни посмотри. Я все-таки проголосовал в пользу амбара с канавой, поскольку пришел к заключению, что мулы являются существами целиком мифическими, вроде кентавров и гиппогрифов, и хозяин дома, скорее всего, примет незнакомца, явившегося невесть откуда с просьбой продать их, за опасного психа и спустит на меня собак. Я пошел прочь, понурив голову и волоча ноги в общем направлении Элевсина.

Амбары и канавы похожи на рыночную охрану: пучок за пятачок, когда они вам нахрен не сдались — и их полное отсутствие, когда в них острая нужда. Я бы охотно растянулся на обочине дороге и заснул, до того я устал, но месяц Посейдона — не самое удачное время, чтобы спать где попало, если вы дорожите здоровьем, поэтому продолжал идти, пока не оказался в городе.

Я уже сказал, что город ломился от приезжих, и я не шутил. Уже днем тут было достаточно плохо. Темнота, казалось, привлекала их, как летучих мышей; повсюду были люди, по улицам двигались факельные шествия, пьяницы крушили все вокруг, если им хватало места на добрый замах посохом, со всех сторон неслась музыка и все кругом было заблевано. Если не считать дверных арок и портиков, то здесь даже стоять было негде — вас мгновенно уносила с собой толпа. В конце концов я оказался на рыночной площади, где и втиснулся в щель за статуей безо всякой надежды выбраться обратно. Там я и остался; я взвешивал шансы выспаться стоя, как конь, когда случайно поднял взгляд и увидел знакомое лицо. В Аттике, конечно, это не диво — у вас есть соседи, друзья соседей, родственники, соседи родственников и друзья соседей родственников, так что вероятность налететь на знакомого очень высока. Но я не мог понять, откуда я знаю этого чувака; я знал его, но не помнил, кто он такой, если вы меня понимаете. Тем не менее оставался шанс, что если он местный житель, то у него мог найтись сеновал или хлев, в котором можно переночевать, так что я вывернулся из щели и устремился через толпу к нему. С тем же успехом я мог пытаться плыть против течения на рифах Схерии; все, чего я добился — это лишился уютного гнездышка за статуей и оказался на стрежне, так сказать, бессильный противостоять силе чужих ног и локтей. К этому моменту смутный знакомый, кто бы он не был, уже исчез. Я бросил попытки управлять своими перемещениями и позволил толпе нести меня. В конце концов, это мое обычное состояние. Я только жалел, что в молодости выучился на жулика, а не на карманника. В этой толпе я мог бы сделать себе состояние.