Читать книгу ""Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман"

Двадцать первого октября Буш написал своему советнику по национальной безопасности Скоукрофту записку. «Давайте обсудим, — писал он. — Нужно ли адъютанту теперь носить этот чёрный кейс, куда бы я ни пошёл?» Речь шла о чемодане с кодами управления на случай ядерной войны. {В США его называют «футбольным мячом» из-за внешнего сходства со спортивным снарядом. — Прим. пер.}.

Буш думал, что уже может обойтись без этой тени — адъютанта с чемоданом. Скоукрофт и другие убедили его, что это всё ещё необходимо. Госдепартамент подготовил для Бейкера новый меморандум, в котором говорилось: «Советский Союз в том виде, каким мы его знали, больше не существует. Сейчас важно то, как будет происходить распад Советского Союза, начиная с нынешнего момента. Наша задача — смягчить последствия этого краха».[731]

Трудно переоценить облегчение, торжество и ощущение новых возможностей, порождённые советскими событиями той осени. Прошло сорок пять лет с того дня, как Джордж Кеннан сочинил «Длинную телеграмму», заложившую фундамент стратегии сдерживания в холодной войне {Американский дипломат Джордж Кеннан 22 февраля 1946 года отправил из Москвы телеграмму коллегам в США, в которой описал советское мировоззрение, его влияние на политику, и призвал выступить против расширения влияния СССР в Восточной Европе. — Прим. пер.}; и вот длительное, изнуряющее соперничество, которое во многом сформировало нынешний мир, неожиданно закончилось — причём безо всяких катаклизмов.

«Сегодня даже самый жёсткий реалист должен понять: мир изменился, — говорил директор ЦРУ Роберт Гейтс, много лет испытывавший серьёзные сомнения насчёт Горбачёва. — Коммунизм наконец побеждён».[732]

Но даже в эти дни эйфории, когда легко было забыть о предупреждениях из фильма «На следующий день» и об ужасах ядерной зимы, на горизонте возникла новая угроза. Пока ещё она скрывалась под многослойным режимом советской секретности, да и праздничное настроение оттеняло её. Но первые намёки проступили уже тогда, когда Горбачёв начал ликвидировать тактическое ядерное оружие. Боеголовки поспешно перевозили в новые хранилища поездом. Могла ли обессилевшая Советская армия, едва способная прокормить солдат, обеспечить ядерным зарядам достаточную защиту? Могла ли советская централизованная система управления ядерными силами сохраниться, когда появилось столько конкурирующих центров власти — республик, превращающихся в новые государства? Никто не знал ответов на эти вопросы. Начинался хаос. Советские железнодорожные вагоны были примитивными, в них нельзя было установить хорошую систему сигнализации. Перед погрузкой на поезда боеголовки деактивировали, но у военных не было бронированного покрытия, способного защитить заряды от попадания пули или шрапнели. Склады боеголовок были заполнены доверху. Иногда поезда просто приходилось останавливать на путях. Армия также столкнулась с острой нехваткой контейнеров для урана и плутония, извлечённых из демонтированного оружия. Кроме того, в Советском Союзе не было подходящих складов для длительного хранения этих опасных материалов. Один советский чиновник побывал осенью в Вашингтоне, и он настаивал, что СССР нужна помощь Запада в строительстве хранилища для плутония, изъятого из боеголовок. Тысячи плутониевых сердечников — это были главные элементы ядерных зарядов — складывали один на другой, как коробки на мебельном складе. «Контейнеры просто торчат из окон», — предупреждал этот чиновник.[733]

К «гонке вооружений наоборот» никто не был готов.

***

По пути домой Нанн размышлял. Он чувствовал, что Соединённым Штатам следует помочь России и другим новым государствам, возникавшим на руинах СССР. «Что если сразу несколько пальцев потянется к ядерной кнопке?» — думал он. Это был настоящий кошмар ядерной эпохи. Однако решение трудно было себе представить. Угрозы выглядели весьма актуальными, но информации не хватало. Одним из самых информированных американских экспертов по советским системам был Брюс Блэр, учёный из Брукингского института, который проводил исследования в Москве и нашёл там ответы на многие важные вопросы об управлении советскими ядерными силами. Блэр считал, что старая советская система, предполагавшая жёсткий контроль, надёжна. Но он разделял беспокойство Нанна: что будет, когда эта система распадётся?[734] Нанн привлёк и ещё одного эксперта, Эштона Картера — физика, профессора, директора Центра науки и международных отношений Гарвардского университета. В 1980-е Картер работал в Пентагоне и хорошо представлял себе степень сложности американской системы управления ядерными силами.[735] Картер вспоминал, что говорил Нанну: удержать ядерное оружие в нужных рамках — вопрос не только технический. «Режим содержания ядерного оружия стабилен лишь в той мере, в какой стабильно общество, где этот режим действует, — замечал он. — И этот режим — это люди, институты, стандартные процедуры и так далее, это не только технические штуки. А когда всё это оказывается в условиях социальной революции, ждите больших проблем».