Читать книгу "Слово и "Дело" Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений - Павел Нерлер"

Секретно

Секретарю ЦК КПСС товарищу Яковлеву А.Н.

Уважаемый Александр Николаевич!

Во исполнение Вашего поручения о розыске и возвращении в литературный оборот рукописей и писем ряда писателей, репрессированных в 30-е годы, Прокуратурой Союза ССР совместно с КГБ СССР проведена работа по розыску и изучению соответствующих архивных материалов.

Проверкой установлено, что указанные в представленном списке писатели были действительно незаконно осуждены в 30-е годы. Согласно имеющимся документам, изъятая при аресте Кольцова (Фридлянда) Михаила Ефимовича переписка с писателем И.Г. Эренбургом и другие материалы были направлены 21 января 1965 года в Институт мировой литературы имени А.М. Горького для постоянного хранения.

При арестах Воронского А.К. и Овчаренко Я.П. (Ивана Приблудного) рукописи не изымались.

Что касается личных записей, рукописей и писем Бабеля И.Э., Кочкурова Н.И. (Артема Веселого), Катаева И.И., Святополка-Мирского Д.П., Чаянова А.В. и Пильняка (Вогау) Б.А., изымавшихся при их аресте, то установить их судьбу в результате тщательных поисков и дополнительной проверки, осуществленной КГБ СССР, не представилось возможным.

Генеральный прокурор СССР А.Я. Сухарев[885]

Разумеется, и этот результат был подобен прорыву плотины.

Пролился свет на то, что происходило или, по крайней мере, что могло происходить, с писательскими архивами, изымавшимися при арестах. Но в большинстве случаев найти их «не представлялось возможным», то есть – по миновании надобности – их попросту уничтожали. Но в некоторых случаях их могли и передать на государственное хранение, как это произошло, например, с архивом М. Кольцова.

Но одна деталь в письме Сухарева, по меньшей мере, изумляет: это отсутствие упоминаний об О.М.! Ведь только что, – и года не прошло! – Прокуратура реабилитировала его и выяснила судьбу его архива. Почему же молчок об этом в письме? И почему о реабилитации Мандельштама уважаемой комиссии стало известно не от Роберта Рождественского или хотя бы того же В. Андреева, а только из уст прокуроров А.Н. Омельченко и А.В. Валуйского? И почему так поздно – спустя почти два года после того, как она произошла?[886]

Вместе с тем и Комиссия Карпова-Шенталинского столкнулась с той же проблемой, что и Мандельштамовская комиссия Союза Писателей: с нежеланием органов знакомить посторонних с первоисточниками. Но с какой стати мы должны им верить, если до сих пор они только и делали, что нас обманывали?..

Со всей остротой это почувствовал В. Шенталинский, говоривший своему председателю В.В. Карпову:

Это надувательство, нас просто водят за нос. Мы сами должны познакомиться с делами. Иначе люди скажут: ваша комиссия – только ширма для того, чтобы закрыть, а не открыть архивы. И будут правы!..[887]

Потребовалось еще немало усилий и времени, прежде чем и эту плотину прорвало. А точнее – смыло цунами распада СССР.

Уже в 1990 году доступ к самим делам получил В.А. Шенталинский, по мере освоения материала публиковавший его в периодике[888], а еще раньше – в 1989 году – доступ к гумилевским материалам в таганцевском деле получил Сергей Лукницкий – писатель и юрист, немало потрудившийся для политичесой реабилитации кумира своего отца и своего собственного кумира[889]. А весной 1991 года доступ к архивам КГБ получил и Станислав Куняев, работавший над биографией Есенина и запросивший в КГБ несколько десятков уголовных дел, заведенных на людей есенинского круга. Потеряв терпение, он позвонил по вертушке из СП СССР в Секретариат начальника КГБ, и его неожиданно соединили с «самим» Владимиром Александровичем Крючковым, председателем КГБ и будущим гэкэчэпистом, распорядившимся выдать Куняеву необходимые дела. Несколько месяцев работы в читальном зале Архива КГБ на Кузнецком мосту обернулись, не считая рукописных выписок и ксерокопий, десятками кассет текста, наговоренного на диктофон прямо из дел[890].

Позднее приоткрыл свои архивы и Большой дом в Ленинграде–Санкт-Петербурге, где специалисты смогли ознакомиться с делами Б.К. Лившица, Н.Олейникова и многих других писателей[891].

Если же вернуться к О.М. и собственным усилиям, то совершенно иначе, нежели в ЦА КГБ, обернулась аналогичная наша хлопота так? в ЦА МВД.

‹5›

Письмо Начальника отдела Центрального архива МВД СССР В.П. Коротеева от 30 января 1989 года Председателю Комиссии по литературному наследию О.Э. Мандельштама Р.И. Рождественскому об ознакомлении секретаря комиссии с тюремно-лагерным делом О.Э. Мандельштама

Министерство внутренних дел

Информационный центр

От 30.01.89 г. № 35/5–72

На № 3815 от 05.12.88 г.

Секретарю Правления Союза писателей СССР

Т. Рождественскому Р.И.

121825 г. Москва, ул. Воровского, 52

Уважаемый Роберт Иванович!

В Центральном архиве МВД СССР материалов об О.Э. Мандельштаме в хранении не имеется.

Принятыми мерами в ОВД Магаданского облисполкома найдены материалы об О.Э. Мандельштаме, относящиеся к 1938 году. Эти документы 27 января с. г. были предоставлены для ознакомления П.М. Поляну. По его просьбе проводятся дополнительные мероприятия по розыску материалов об О.Э. Мандельштаме.

Начальник отдела В.П. Коротеев

Текущий архив СП СССР. Вх. № 498. 07.02.89 г.

Никогда не забыть того щемящего чувства, того ужаса и оцепенения, которые я испытал в тот миг, когда передо мной на стол в кабинете начальника архива МВД СССР легла бежевая казенная папка с надписью: «Личное дело № 662 заключенного О.Э. Мандельштама» – его тюремно-следственное дело, запрошенное и присланное из Магадана.