Читать книгу "Записки беспогонника - Сергей Голицын"

В своей речи я высказался и совершенно конкретно о том, что боец взвода превращается в командира и его дело — как собрать, как организовать местное население, лишь бы дорога была вычищена в кратчайшие сроки.

В тот же день на польских санях выехали мои ребята. В каждой деревне я оставлял по два, по три бойца, знакомился со всей трассой до конца и, признаться, испугался.

На следующий день достал я у поляка лошадку и маленькие санки. Два дня я носился так, что дух захватывало, никогда в жизни так не ездил. Санки с волчьей полостью были точно игрушечные, а лошадка оказалась просто прелесть. Поляк, сидевший рядом со мной, только трогал вожжами, и она мчалась как вихрь с сугроба на сугроб.

По всей трассе я видел толпы, народу работало, наверное, несколько тысяч. Я применял метод Пылаева — как командовать. Подъезжал к одной группе, отыскивал своего бойца и начинал его крыть, указывая — насколько на соседнем участке больше расчищено и как там умело организованы работы. Я уезжал и точно в таких же выражениях крыл бойца на следующем участке.

На последнем руководил Самородов. Крыть его не приходилось, народу у него было всегда больше, чем у других. Он вел меня в ближайший дом, где меня ждал обед с добрым стаканчиком польского самогону, который назывался «бимбер». Кучер поляк ужасался, как русские могут пить стаканами, сам он выпивал из крошечной чарочки грамм на 50. После обеда мы мчались обратно. По пути опять я нещадно крыл наших бойцов, хотя расчистка дороги проходила успешно.

На второй день к вечеру мой кучер взмолился: его лошадка была очень резва, но ведь ей приходилось отмахивать по 56 километров ежедневно. Он привел ко мне другого поляка, но у того лошадка была посмирнее.

Так я и ездил, один день на резвой лошадке, другой день на смирной. За неделю дорогу вычистили, но придется признаться, что тут помогла нам неожиданная оттепель с солнцем, снег быстро сошел на дорогах и на полях.

Главный инженер нашего 74-го ВСО майор Харламов нашел мне другую работу: доставать у поляков лошадей — возить землю на подходы к строящемуся мосту.

За такое дело мои бойцы, предвидя всевозможные подношения, взялись с энтузиазмом. Три дня ездило до 40 подвод. На третий день на мосту собралось множество народу: почти вся 1-я рота, подводы подъезжали и отъезжали, местные жители с интересом смотрели, как спорится работа у наших бойцов.

Срок окончания моста был назначен на вечер, а то крутые спуски к временному низкому мосту из-за оттепели стали совсем непроезжими, машины застревали, их вытаскивали с трудом. К закату солнца мост был закончен.

На следующий день вся 1-я рота мылась в бане, мылся и мой 1-й взвод. Я лично здорово парился вместе с инженером-фортификатором 1-й роты старшим лейтенантом Американцевым.

С Дмитрием Павловичем я был знаком еще с Горьковского рубежа, и хоть вместе работали мы редко, но встречались с ним постоянно.

Я пригласил его после бани к себе на обед, у меня береглись куры, варенье и добрая чарочка.

Жил я один у очень любезной польки. Забежал на минутку заказать ей обед через час и пошел вместе с Американцевым смотреть готовый мост.

Чистенькие сосновые бревна сверкали, два старичка бойца стругали перила. Мы прошлись по мосту туда, прошлись обратно, пошутили с бойцами.

— Сергей Михайлович, ну что по-вашему тут еще нужно добавить? — спросил меня Дмитрий Павлович с улыбкой.

— Да ничего не нужно, мост просто чудо, — ответил я.

Мы отправились на мою квартиру. Хозяйка нам поставила бутылку, разную закуску, жареную курицу. Мы чокнулись, выпили, вспоминая прежние совместные походы и разные эпизоды. Словом, у нас представилась редкая возможность провести время как нельзя лучше.

Вдруг мы услышали недалекий взрыв, потом другой. В доме задребезжали стекла. Да мало ли где взрывается, сидеть нам было так хорошо, а к взрывам мы за войну успели привыкнуть. Выпили по второй чарке…

И тут увидели за окном, что по направлению к мосту бегут наши майоры Елисеев и Харламов.

Американцев встал, за ним вскочил и я. Что-то случилось на мосту. Одели шинели и побежали, не докончив трапезы.

Картина нам представилась страшная. На обеих насыпях при подходах к мосту зияли две глубочайшие воронки, а сам мост, который час назад мне казался таким красавцем, был весь перекорежен взрывными волнами, часть бревен прогонов переломилась как спички, сваи покосились в разные стороны. Вокруг моста собралось много наших бойцов и поляков.

— Где? — закричал Американцев, называя фамилии старичков-плотников, час тому назад строгавших перила. Их не было. Вскоре далеко в стороне нашли солдатский ботинок со ступней внутри, а в другом месте обрывок кишок…

Американцев весь почернел. Ведь это он послал бойцов на мост.

Мы поняли, что немцы поставили у концов моста две мины замедленного действия. А если бы взрывы произошли накануне? Страшно подумать — сколько бы народу погибло. А если бы мины взорвались час тому назад, пожалуй, моя книга не была бы написана. Кстати, в тот же момент такие же взрывы произошли на трех или четырех других мостах. К счастью, жертв почти нигде не было. Немцы ошиблись в расчетах. Мосты мы умели строить быстрее, чем указывалось в их военных справочниках.

Прибыли минеры и с помощью миноискателей определили, что работать можно совершенно безопасно.

Майор Харламов сказал мне, что меня задерживает с 10 бойцами по моему выбору. Я должен опять мобилизовать польские подводы, чтобы подвозить землю засыпать воронки.

Ощипанных кур у меня отобрали в склад ВСО, за что меня впоследствии ругал Пылаев: почему не догадался заранее устроить второй тайный склад. Девчат и половину взвода я отправил под командой Литвиненко на нескольких подводах на соединение со всей нашей ротой, которая двигалась куда-то на запад, минуя Красносельц.

Оставил я при себе подводу с орденоносцем Недюжиным и лошадками Коршуном и Соловьем. Я любил этих лошадок нежно, постоянно кормил их хлебом. И они меня любили, когда я к ним подходил, они тыкались в меня мордами и ржали.

Ах, зачем я оставил их при себе, а не отправил с Литвиненкой?..

На следующее утро удалось мобилизовать множество польских подвод. Поляки, понимая серьезность обстановки, безоговорочно прибыли на место работы. А возить землю приходилось метров за 300. Нагружали воза мои бойцы, разгружали и трамбовали бойцы 1-й роты, и к вечеру обе воронки были засыпаны.

Я доложил майору Харламову, что боевой приказ выполнен и готов ехать догонять свою роту.

Майор сказал, что меня задерживает для выполнения другого боевого приказа, и велел мне вечером прийти в штаб ВСО.

К сведению будущих историков.

Попадутся им в военных архивах копии командировочных предписаний с надписью «направляется такой-то туда-то для выполнения особого задания командования военной части — полевая почта № такой-то». Историки, конечно, головы поломают, потому что никаких разъясняющих документов о таких особых заданиях они нигде не найдут.