Читать книгу "Сто полей - Юлия Латынина"

«Он все знает», – понял Ванвейлен.

– Воины отдохнули. Вы можете ехать со мной. Вы и ваши товарищи.

Ванвейлен и будущий хозяин империи глядели друг другу зрачок в зрачок.

– Я подумаю, – сказал Ванвейлен.

– Подумай. У тебя мало времени. У нас всех мало времени.

* * *

Едва Баршарг уехал, Ванвейлен понял, что совершил ошибку, не отправившись с ним.

Управляющий поместьем, правда, закатил для заморских гостей роскошный пир, и храмовые танцовщицы сплясали для них со змеей, но очень скоро стало ясно, что в поместье чужеземцы на положеньи почетных пленников.

К вечеру Ванвейлен решил исправить ошибку.

За два золотых один из приставленных к нему охранников пустил его в бараки. Ванвейлен переоделся в тряпье, которое носили рабочие, – штаны в клеточку, длинная рубаха до колен, желтые помпончики на поясе и шапке, конопляные туфли с завязками.

Под просторной рубахой на Ванвейлене были синие шелковые штаны и куртка с золотой циветой. Так часто одевались мирские люди, причастные делам храма. В мошне, привязанной к поясу, кроме золота, лежали кожаные деньги.

Кожаные деньги были ему нужны не столько как деньги, сколько как пропуск и знак власти. Крестьяне смотрели на них не как на чековую книжку, а как на яшмовую печать. И если колесо истории и повернулось в Варанайне, то как бы не так, что теократия приходила на смену государственному социализму.

Ванвейлен вышел на черный двор, смешался с толпой рабочих, ставивших отпечатки пальцев в ведомости за зарплату, и беспрепятственно был перевезен вместе с ними на другой берег. За людей рабочих не считали – куда там! Различить в рабочем заморского купца? Скорее Ванвейлена могли заловить и заставить работать третью смену.

За воротами храма Ванвейлен накрутил одежду рабочего на камень и утопил ее в глубокой канаве с синюшной водой и свалявшейся пеной по краю. Через полчаса он был уже на дороге, укатанной тысячами храмовых повозок; вечерело. Ванвейлен понимал, что он доберется до столицы не раньше утра.

* * *

Прошел час после ухода Ванвейлена. Земляне сидели в центральной зале. Они играли в карты, и было слышно, как за перегородкой в мраморном бассейне, формой напоминающем цветок мальвы, плещутся в ожидании гостей несколько девушек.

Да, умел Даттам заботится о гостях, ничего не скажешь, умел, и из освещенного окна было особенно приятно глядеть на красную фабрику и синюю воду.

Стависски как раз собирался крикнуть, чтобы подавали гуся, когда дверь комнаты приоткрылась, и в нее проскользнул испуганный управляющий Миус.

– Что случилось? – спросил Стависски.

Миус выразительно скосил глаза.

Стависски вынул из кармана пяток золотых монет, потом добавил еще две, и еще две… На тридцатой монете Стависски сказал:

– Все.

– Уезжая, Даттам приказал вас арестовать, – выдохнул управляющий.

– Из-за чего?

– Из-за вашего золота, – сказал маленький управляющий, – Даттам провел вчера целый вечер с соглядаями, а потом сказал: «Право, я вовсе и не хотел съесть чужеземцев, но так уж получилось. Кто знал, что в стране будет гражданская смута! Мне нужно раздать слишком много денег, и, видимо, я не обойдусь без золота чужеземцев».

– Это он тебе сказал?

– Как можно, – сказал с достоинством Миус, – разве я тогда бы говорил с вами? Нет, он сказал это Шаддару, а я находился в соседней комнате по поводу лаханских списков, это знаете ли, недоимщики, которые…

– К черту недоимщиков! Почему ты нам это говоришь?

Миус побледнел еще больше.

– Господин Даттам мной недоволен, – сказал он, – и я бы не хотел познакомиться с тем крюком, который для меня подготовлен. Если я сумею уберечь вас от беды, могу ли я рассчитывать на вашу признательность?

Через пять минут беглецы пробирались темным подземным, а вернее, подводным ходом.

– Очень много народу не любит Даттама, – шелестел Миус, – и сдается мне, что он не купит своей свободы ни за ваше золото, ни за все остальное. Ведь он сварил и съел брата аравана Баршарга, а у Баршарга сейчас самое большое войско в Варнарайне, и араван никогда ему не простит – не тот он человек, араван, чтобы прощать даже маленький заусенец. А если купцы захотят поменять на золото все эти кожаные вексели, которых наподписывал Даттам – а во время смуты это очень легко может случиться, то даже ваше золото его не спасет, потому что общая сумма векселей превышает имущество храма в одиннадцать раз.

Миус шел впереди, освещая путь фонарем в форме пиона и прижимая к груди небольшую корзинку, где, видимо, хранилось самое первоочередное его добро. Ход оканчивался крутой лесенкой. Поднявшись по лесенке, беглецы оказались в квадратной, лишенной окон комнатке.

– Погодите, я проверю, можно ли идти, – пробормотал Миус, оставляя свою корзинку и ужом выскальзывая за дверь. За дверью мелькнул навес с тюками тканей и бочками краски, и толстопузая лодка, качающая на волнах.

Земляне остались одни в кромешной темноте. Комнатка вздрагивала и дурно пахла, – где-то здесь, за стеной, располагалась фабрика, где ткачи и ткачихи с воспаленными глазами шлихтовали нити и качали тяжелые колыбельки баттанов.

– Черт, где этот проклятый… – начал Стависски и осекся, схватившись за горло. Невыносимая резь обожгла глаза, темнота завертелась волчком, и Стависски потерял сознание.

Прошло пять минут.

Дверь приоткрылась, и за ней возник все тот же кусочек неба, помост и лодка. Управляющий Миус заглянул внутрь и посветил факелом. Миус был в маске, плотно прикрывавшей лицо, и толстый матерчатый хобот соединял маску с коробочкой, полной активированного угля.

Четверо грузчиков (также нацепивших видимо непривычные для них противогазы) с ужасом глядели на неподвижно лежащих чужеземцев и корзинку, оставленную Миусом на полу. Из корзинки шел легкий дымок. Миус подхватил корзинку и зашвырнул ее в воду.

Грузчики потащили неподвижные тела к лодке.

– Быстрее, быстрее, – суетился у лодки Миус. Он уже снял противогаз и теперь ловил бледными губами воздух

– В любую минуту сюда могут прийти…

Один из грузчиков схватил Миуса за рукав.

– Где шестой?

Миус побледнел. Что-то непоправимо обрушилось в мире.

– Как – шестой? – выговорил он. – Их было шесть….

Или – не было? Миус тщетно пытался вспомнить, сколько чужеземцев было в зале, когда он прибежал к ним со своей вракой… Точно! Не было! И кого – Ванвейлена!

– Вспомнил, – сказал Миус, – один к девке пошел, он к отдельной девке пошел, за ворота…

Грузчик бросился к ближайшему чужеземцу, чтобы спросить, где пропавший товарищ, приподнял его за голову: