Читать книгу "Королевская кровь. Огненный путь - Ирина Котова"

В гостиной, в которой они столько раз сидели, было тихо. Макс осмотрелся: стул у стола опрокинут на пол, дверь в спальню тоже открыта. Он осторожно запустил туда Светлячок, вызывая над ладонью Ловушку – на случай, если придется атаковать, – и выругался, быстро прошел в комнату, остановился у кровати, кривясь от жалости.

На полу валялись использованные шприцы с препаратом. На самой постели застывшей статуей лежала жена Михея, Анна. Обнаженная, с запрокинутой головой, словно силилась вздохнуть, и в кулаках была зажата простынь, а в мертвых глазах ее застыл ужас. Макс провел над женщиной рукой, сканируя, хотя смысла в этом не было, и потом аккуратно, бережно накрыл ее покрывалом.

В квартире Михея не оказалось. Макс вышел на улицу, пытаясь понять, где искать друга. Осмотрелся.

«А где бы ты попытался найти спасение»?

И он вспомнил. Тут, за углом, шагах в пятидесяти от дома Михея, стоял маленький храм Триединого. И когда Макс свернул на узкую улочку, он понял, что не ошибся.

К храму, напоминающему перевернутую чашу, со всех сторон текла призрачная светлая дымка, видимая даже в немагическом спектре, и из круглого отверстия в крыше, стандартного для всех храмов Творца, струилось едва заметное сияние. Одна створка дверей была открыта.

Звук собственных шагов казался Тротту слишком громким. Внутри храма перекатывалось белое сияние, и Макс некоторое время тяжело дышал, укрепляя щиты: давление было сравнимо с влиянием ауры королевы Ирины. И все-таки вошел внутрь.

В храме царил хаос. Чаши со священным зерном, стоящие обычно по кругу, были перевернуты, и пшеница рассыпалась почти по всему полу, за исключением центра. Знаки Триединого на стенах – золотые колеса с шестью спицами – едва заметно светились, закрывая храм сияющим кольцом.

А в центре, на полу, там, где не было рассыпано зерно, сидел страшно исхудавший Михей, обхватив колени руками и уткнувшись в них головой. Светлая дымка, струящаяся в храм, волной поднималась над золотистым охранным кольцом и водопадом текла к полковнику, создавая вокруг него сияющий кокон.

Макс сунул руку в сумку, достал шприц. Михей поднял голову. Глаза его светились ядовитой зеленью, а лицо было застывшим, как после чудовищной боли.

– Боги, Макс, – прошептал он измученно. – Зачем ты пришел… Я ведь опасен… очень опасен…

– Я помогу, – Тротт опустил заготовленную Ловушку, дрожащими пальцами быстро достал из сумки шприц.

– Не подходи! – прошептал Михей и даже попытался отодвинуться. – Просто беги… беги…

Его начало трясти, и полковник со стоном сжал пальцами голову. Вокруг него заворачивался настоящий стихийный хаос.

– Потерпи немного, – попросил Тротт, аккуратно шагая к другу. – Сейчас… сейчас… все будет хорошо…

Севастьянов не реагировал, сжавшись, будто закаменев, и Макс, пройдя по скрипящему зерну, сделал другу укол в плечо, затем еще один. И еще. Он проколол весь имеющийся препарат, и ему казалось, что с каждым уколом Михей расслабляется, и дымка вокруг него успокаивается, застывает… начинает рассеиваться…

Полковник поднял голову – зелень в глазах медленно гасла, сменяясь безумной надеждой, – и вдруг рухнул на пол. Его забили судороги, изо рта потекла пена. Рассеявшееся стихийное возмущение рвануло к корчащемуся от боли человеку, сжалось вокруг, впиталось – и взорвалось потоками энергии.

Стены храма разлетелись как лопнувший воздушный шар, с грохотом врезаясь в окружающие дома, снося сухие деревья. Макс, оглушенный, отлетел назад, на улицу, и тут же вскочил, побежал обратно. Светлая дымка заворачивалась водоворотом – а Михей стоял в его центре, запрокинув голову и сотрясаясь от безумного смеха. Волна, ушедшая от него секундами ранее, возвращалась, неся с собой потоки энергии, высосанной у людей под щитом.

Макс издали кинул усиленный Стазис – нужно было любым способом нейтрализовать друга, чтобы иметь возможность доставить его в монастырь Триединого, – но заморозка подействовала на какое-то мгновение и лопнула. Михей дернул рукой, и Тротта протащило по полу храма, по обломкам, подняло в воздух – он застонал, чувствуя, как чужая воля пытается подчинить мозг, как ломаются все его блоки. На шее будто сомкнулись чьи-то жесткие пальцы, Макс открыл глаза – и засипел от изумления. За спиной у Михея отчетливо подрагивали два огромных черных полупрозрачных крыла. Тротт перевел взгляд на лицо друга – сияющий взгляд его был чуждым, холодным, – и со всей отчетливостью осознал, что это существо – не Севастьянов.

– Что с тобой? – просипел Макс, пытаясь вывернуться. – Что ты такое?

– Я, – просвистело-прошипело существо в облике Михея, – тот, кого вы называете демонами, Малыш… Малы-ы-ыш, – он засмеялся, жутковато, с хрипами. – Но я не демон. Я, – он сглотнул, и энергия заструилась к нему еще быстрее, – и есть Михей. Точнее, я его дар-тени. И мне очень по нраву этот мир. Он сытный… теплый…

Одержимого снова затрясло от судорог, хватка ослабла, и Макс рухнул на пол, восстанавливая почти бесполезные щиты. Хоть какая-то защита.

– Я не могу тебя выпить, – с трудом продолжал Севастьянов, – но я могу вернуть тебе твою половинку. И тогда… вдвоем… мы сможем выйти из храма… а когда выпьем магов, что пришли с тобой… и сломать щит.

– Нет, – сквозь зубы проговорил Тротт и ударил Тараном, вложив в этот удар всю силу, все отчаяние, всю жалость к другу, которые в нем были. Дар-тени спиной впечатало в осколок стены храма.

Но он все же устоял. И снова захохотал сипяще, безумно.

– Глупец, – прошелестел он, – разве ты, твой дар-тени не заслуживает большего, чем жалкое существование в том мире? Разве тебе, ополовиненному, не хочется воссоединения? Ты просто не представляешь себе, что это такое, Макс. – Он с удовольствием втянул ноздрями воздух, улыбнулся улыбкой счастливого ребенка. – Мы внизу, и мы здесь живем, словно слепые, глухие, бесчувственные. И не понимаем этого. Только сейчас я понял, Макс. Понял… и я освобожу нас всех…

– Ты сошел с ума, Миха, – процедил Тротт, поднимаясь и осторожно двигаясь назад, чтобы иметь возможность увернуться. – Михей. Прошу тебя. Вспомни, кто ты. Остановись. Ты можешь, ты сильный… ты сильнее меня.

– Ты так и не понял, – с жалостью прошелестел дар-тени; его голос становился все крепче, а движения тела – уверенней. – Я и есть Михей. Мы одно существо, Макс, одна личность. И больше не существуем по отдельности. А чтобы понять, тебе просто нужно почувствовать это самому. И ты почувствуешь.

Сияние вокруг него усилилось и рванулось к Тротту, оплетая коконом, вторгаясь в ауру, заставляя дергаться от беспомощности, от того, что воля ломалась и рассыпалась в пыль. Затянул внутри свою едкую песню голод, пытаясь пробить заслон препарата из храмовых трав, и Макс закричал – от ощущения, что его сейчас разорвет. И вдруг давление ослабло; он смог вздохнуть, скорчиться, приходя в себя.

– Миха, ты что, свихнулся? – услышал он изумленный голос Марта. Барон скручивал в руке второй Стазис – первый растекался по застывшему дар-тени, а за спиной блакорийца стояли Вики и Александр и с не меньшим недоумением смотрели на происходящее.