Читать книгу "Тьма надвигается - Гарри Тертлдав"

Это заклятье, в отличие от тех, которые она испробовала прежде, вроде бы действовало, как должно было. Из грязи показался дубовый росток и потянулся к потолку, сжимая несколько месяцев роста в полчаса. Довольная, Пекка прервала заклинание и обернулась ко второму столу, где подобным же образом должен был проклюнуться второй желудь.

И ничего.

Вот теперь Пекке стало страшно. Если второй желудь не вырос – быть может, законы магии были не столь универсальны, как ей казалось? Возможно, между ними не было никакой связи – хотя, чтобы представить это, Пекке пришлось отринуть твердое убеждение в обратном. А может, магия начинает рассыпаться по швам…

– Отведи силы! – прошептала чародейка про себя и метнулась ко второму столу, недоумевая, что же случилось с желудем.

На белой тарелке громоздилась кучка грязи, но ростка не было видно. Пекка поковыряла землю, пытаясь достать желудь. Может, с надеждой подумала она, просто бесплодный попался? Если так, можно понять, почему и остальные опыты ничего не дали: желуди не были на самом деле сродственны. Это мог бы подсказать даже самый простой магический тест.

– Да где же этот клятый желудь?! – взорвалась она.

Пекка твердо помнила, что зарыла его на палец в глубину на вершине крохотного кургана. Но желудя там не было. Она перерыла всю кучу, разворошила ее, рассыпав по тарелке и столу тонким слоем. Желудь все равно не нашелся.

Забыв, что ладони у нее в грязи, Пекка уперла руки в бока. Она прекрасно помнила, что зарыла желудь в землю. Перенести его во вторую кучку и закопать вместе с первым желудем она никак не могла… или могла? Дома с ней и не такое случалось временами – с кем не бывает? Но в лаборатории она не могла совершить столь грубой ошибки… верно?

– Силы горние, – сказала она сама себе. – Если бы я такое натворила, Лейно в жизни не дал бы мне об этом забыть. Никто бы не дал, и поделом.

Она вернулась к первому столу. Если она исхитрилась каким-то образом – Пекка представить не могла, каким, но допустим – засунуть оба желудя в одну кучку земли, оттуда должны были показаться два одинаковых ростка. Если она совершила ошибку и второй желудь оказался бесплоден… Она покачала головой. Насколько малы были шансы на совпадение двух невероятностей, Пекка и сама понимала.

– Но если так, то где мой желудь? – поинтересовалась она у пустой лаборатории.

Ответа не было, хотя к этому моменту чародейка уже не удивилась бы, если бы с ней заговорил лабораторный стол.

На всякий случай она просеяла до последней крошки всю землю из первой кучки, выдернув оттуда молодой дубок. Пропавшего желудя не было и там. Испытывать от этого облегчение или нет, Пекка не знала. С одной стороны, непростительных глупостей она не натворила. С другой – если обошлось без непростительных глупостей, без ответа оставался главный вопрос: куда задевался злосчастный желудь?

– Где он должен быть, я знаю, – пробормотала Пекка, возвращаясь к кучке земли, куда она зарыла – совершенно точно зарыла – пропавший желудь.

Может, упал со стола? Как это могло случиться, Пекка не понимала, но не могла и сообразить, куда желудь делся. Чародейка опустилась на четвереньки и, отставив зад, прижалась щекой к каменному полу и заглянула под стол. Желудя не было и там. Пекка оставила его в назначенном месте. В этом она уверилась окончательно. А теперь желудь пропал. Это ей тоже стало ясно.

– Ну и где он? – спросила она сама себя и весь мир в придачу. – Как прикажете мне записывать протокол опыта, если я не понимаю, какой получила результат?

Она составила список всех мест, где желудя не было: его не было в почве, на тарелке, на столе, на втором столе, на полу – собственно говоря, его вообще не было в лаборатории. Это были внятные, проверяемые данные. Место им было в протоколе, и Пекка внесла их туда.

Однако данные это были… отрицательные. А куда подевался желудь? Добыть какие-либо позитивные сведения оказалось куда сложнее. «Желудь, – написала Пекка в сердцах, – унесли дьёндьёшские шпионы». Потом старательно замазала чернилами, хотя смысла в этом предположении было не меньше, чем в любом из тех, что приходили ей в голову, – и больше, чем во многих.

Чародейка предприняла еще одну попытку. «Параметры опыта», – записала она, после чего внесла в протокол подробнейший список всех своих действий, включая изменения, которые вносила в заклятие быстрого роста. «Контрольный желудь проявил себя под действием чар как ожидалось. Второй желудь, несмотря на то, что был помещен в среду, связанную с первым по законам сродства и контакта одновременно, не проклюнулся под воздействием заклятия и не был обнаружен в опытной среде или в непосредственной близости к ней, невзирая на тщательные поиски».

Вот так. Все это была чистая правда, несмотря на словесные увертки. Но что это все значило, Пекка так и не поняла. Возможно, один из ее более талантливых коллег сможет сообразить, что именно натворила чародейка. С другой стороны, талантливые коллеги могут просто надорвать животики, читая описание ее нелепых экспериментов.

– Предположим, – проговорила она, – просто предположим, допустим… что опыт был проведен правильно. Предположим, что случилось нечто.

Загоревшись новой целью, чародейка решительно кивнула. Скорей всего, она просто сделала глупость. Но, повторив опыт со всей возможной аккуратностью, она точно узнает, так ли это.

Чтобы уменьшить риск магического заражения, Пекка для нового опыта выбрала другие столы, другие тарелки и свежую грязь со двора. Желуди, само собой, тоже были новые. В этот раз она заметила и записала, куда попал каждый из них. Над одним она прочла заклятие роста. Из земли пробился молодой дубок. На другом столе ничего не выросло. Пекка просеяла кучку земли. Желудя не было.

– Значит, это на самом деле, – выдохнула она.

А потом расхохоталась. Что означает этот опыт, у нее пока не было ни малейшего представления.

Глава 15

Сержант Йокаи колотил в набат так, словно настал конец света. Дьёндьёшские солдаты выкатывались из казарм, протирая заспанные глаза. Иштван стиснул жезл покрепче, гадая, какие еще учения затеяло демонами одержимое командование в этот раз.

– Вперед, вперед, лентяи, к берегу! – орал Йокаи. – Клятые куусамане заглянули к нам на огонек!

Иштван поискал взглядом Боршоша, но лозоходца не было видно. Быть может, он и поднял тревогу, но так или иначе, искать его у Иштвана не было времени, особенно когда Йокаи и все офицеры в лагере рвали глотки, требуя всем до последнего солдата поспешить на берег, чтобы отбить атаку. Нападение куусаман превратило его снова в рядового пехотинца, и уже за одно это – не забывая и обо всем остальном – Иштван осыпал косоглазых самыми страшными проклятиями.

Вместе с товарищами солдат побрел по тропе к морю. Слово «побрел» было тут самым подходящим – небо на востоке посерело в предвестье утренней зари, но до рассвета оставался добрый час. Дьёндьёшцы едва ли видели, куда ступают. То здесь, то там кто-нибудь падал с глухим стуком и сдавленной руганью. Обычно на несчастного успевали упасть, запнувшись о его тело, двое или трое товарищей.