Читать книгу "Дзержинский. От "Астронома" до "Железного Феликса" - Илья Ратьковский"

Как уже упоминалось, 21 июня 1924 г. он выступил с докладом на IV Пленуме ЦК союзов металлистов. Здесь он опять выступил в поддержку программы паровозостроения и судостроения[1252]. На первоиюльском совещании ВСНХ он поднимает вопрос о необходимости повышения производительности труда. При этом доклад Дзержинского основывался на обширнейшей статистике, которая фиксировала глубочайший кризис в этом вопросе. Он обрушился с критикой на И. И. Рейнгольда, который опубликовал в газете данные о якобы почти достигнутом довоенном уровне производительности труда (75 %). На самом деле ситуация обстояла гораздо хуже. Дзержинский приводил иную цифру: 50 %. При этом, выпуская в два раза меньше продукции, рабочий получал кратную по сравнению с довоенной зарплату[1253]. Эту проблему он будет поднимать и в будущих своих выступлениях. Особенно на августовском пленуме ЦК. В своей речи 16 августа он откровенно высказался по этой проблеме: «Основной вопрос, без которого все остальное останется бумагомаранием, в том, чтобы рабочий класс осознал ту истину, что не может быть роста заработной платы и что не может быть разрешена ни одна задача, поставленная перед рабочим классом нашего Союза историей, если проблема производительности труда не будет разрешена волей, вниманием, мускулами и всем помышлением, всеми которые доступны рабочему классу. Вот это осознать — самое важное. Поэтому надо положить конец благодушной кампании в нашей прессе, где разговаривают, как все это хорошо идет. Надо говорить в этой области правду. Конечно, когда говоришь правду, то кое-какие неприятности тебя ожидают. Вы знаете, что белогвардейская печать писала обо мне, что я стал вдруг из молчальника-палача болтуном в разоблачении низкой производительности труда. Они писали: «Нашего полку прибыло. Палач Дзержинский то, что мы доказывали постоянно, — подтверждает». Наши противники, подмечающие наши слабости в то время, когда мы стараемся встать на ноги, сами открывая эти слабости, желают парализовать наше движение вперед, пытаются смутить нас»[1254]. В конце концов Дзержинский был услышан: в сентябре Политбюро поручило Комиссии ЦК и ЦКК во главе с В. Куйбышевым организовать парткампанию по поднятию производительности труда[1255].

Про летний отпуск Дзержинского в Политбюро все вскоре благополучно забыли. Это не было случайным, так как летом 1924 г. была также завершена одна из ключевых операций ГПУ — Синдикат-2. Чекистами долго велась работа по разработке операции по обезвреживанию организации Б. В. Савинкова «Народный союз защиты Родины и Свободы». Главным для ее разгрома представлялась идея о заманивании Савинкова в Советскую Россию. Именно в августе, после долгих колебаний, Савинков решился тайно посетить Россию и встретиться с представителями подпольной организации «Либеральных демократов», на самом деле организованной чекистами. 16 августа после нелегального пересечения границы Б. В. Савинков был арестован[1256]. Скоро членами Политбюро рассматривался вопрос о сроках тюремного заключения Савинкову. Был проведен своеобразный опрос лидеров партии по этому поводу. Сталин выступил за десятилетний срок. Он обосновывал это следующим образом: «Нельзя уменьшать этот срок, опасно, не поймут перехода от смертной казни к 3-м годам в отношении такого человека, как Савинков. Если не согласны, я предлагаю созвать Политбюро для решения вопроса»[1257]. А Троцкий… предложил 28 августа сократить войска ГПУ на 10 тыс. человек[1258].

После завершения операции Синдикат-2 Политбюро вновь вернулось к идее организации отпуска Дзержинского в ближайшие дни. Этот вопрос рассматривался уже на Политбюро 4 сентября 1924 г. В результате обсуждения было принято решение отсрочить отпуск Дзержинского до четверга, 11 сентября, или субботы 13 сентября[1259]. Эти даты не случайны, т. к. Дзержинский должен был закончить к этим датам разработку Савинкова, добившись от него покаянного письма. 11 сентября Дзержинский сделал на Политбюро доклад о подготовленном письме Савинкова для заграницы. Членами Политбюро было решено не возражать против напечатания письма Савинкова и предложено Менжинскому напечатать его за границей. При этом предполагалось указать редакциям газет на необходимость помещения статей, комментирующих письмо Савинкова[1260]. Вопрос о Савинкове также был поднят Дзержинским на заседании Политбюро 14 сентября. На нем, после его доклада, было принято решение дать директиву Отделу печати наблюдать за тем, чтобы газеты в своих выступлениях о Савинкове лично его не унижали и влиять в сторону побуждения Савинкова к разоблачениям путем того, что в его искренности не сомневаются. Отделу печати было поручено дать разъяснения редакторам газет все возбуждающие сомнения статьи согласовывать с Отделом печати[1261]. Решение этих вопросов снимало последние препятствия для отпуска Дзержинского.

Сентябрьский отпуск первоначально определялся сроком в один месяц, но позднее решением Политбюро от 11 октября было решено отправить Дзержинскому следующую телеграмму: «Политбюро предлагает на Пленум не выезжать, продолжить отдых. Докладчиком по металлу назначен Куйбышев»[1262]. Речь шла о предполагавшемся ранее докладе Дзержинского о развитии металлопромышленности на октябрьском пленуме ЦК РКП (б) и ответе на его письмо от 2 октября, где он мотивировал нецелесообразность доклада в намеченный срок. С одной стороны, Дзержинский указывал, что он еще «не овладел вопросом о металле так, чтобы докладывать и требовать по чистой совести». С другой стороны, он просил остаться в Крыму: «В эту зиму мне с металлом предстоит каторжная работа, и хочу запастись силами»[1263].

В период отпуска Дзержинского вновь обострилась борьба в Политбюро. Зиновьев вместе с Каменевым претендовали на руководство партии, Троцкий видел начало раскола прежнего триумвирата Сталин-Каменев-Зиновьев и выступил, атаковав Зиновьева и Каменева. Он пишет статью «Уроки Октября», в которой заявил о своем и ленинском лидерстве в 1917 г. и напомнил об октябрьском штрейкбрехерстве Зиновьева и Каменева. Статья спровоцировала так называемую «литературную дискуссию», в которой большинство Политбюро, прежде всего Зиновьев, обрушилось на Троцкого с встречным «компроматом». Взаимная ожесточенная полемика Троцкого и Зиновьева только усилила позиции Сталина.