Читать книгу "Встреча с хичи. Анналы хичи - Фредерик Пол"

которые могут заинтересовать вас, – сказал Альберт, делая первый глоток пива.

Добрый старый Альберт!

– Кончай пиво, и я куплю тебе новое! – воскликнул я. – И рассказывай!

– Ничего особенного, – сказал он, – но, разумеется, у меня по-прежнему есть доступ к базам данных «Истинной любви». Там есть некоторое количество файлов, которые, по моему мнению, имеют отношение к нынешней ситуации. Мне потребовалось время, чтобы просмотреть их все, и в первых нескольких тысячах полезных данных почти не было. Но потом я проверил иммиграционные записи за последние несколько месяцев.

– Ты нашел что-то, – сказал я, чтобы помочь ему. Не только плотские люди научили меня терпению.

– Нашел, да, – согласился он. – Большая часть детей, эвакуированных со Сторожевого Колеса, вы помните, отправились на Землю. Согласно иммиграционным записям, по крайней мере семеро из них находятся в области, обслуживаемой западно-тихоокеанской коммуникационной сетью. Именно из этой сети было отправлено сообщение в кугельблитц.

Я пораженно и недоверчиво посмотрел на него.

– Зачем человеческому ребенку работать на Убийц?

– Не думаю, чтобы они это делали, – сказал Альберт, задумчиво принимая вторую кружку, – хотя совсем исключать такую возможность нельзя. Но мы знаем, что дети присутствовали на Колесе, когда наблюдателям показалось, что они что-то обнаружили, а теперь дети на Земле. По крайней мере, возможно, что Убийцы прибыли с ними.

Я почувствовал, что дрожу.

– Надо сообщить ЗУБам.

– Да, конечно, – кивнул Альберт. – Я уже сделал это. Боюсь, что это продлит совещание, которое сейчас завершает плотский генерал Кассата.

Я сказал:

– Дерьмо.

– Однако, – Альберт улыбнулся, – не думаю, чтобы задержка была очень длительной, потому что я уже подытожил все данные и представил их комманданту Хавандхи для передачи на совещание.

– Так что мне делать? Смотреть на квейнисов?

– Я думаю, – сказал Альберт, – что остальные тоже утрачивают интерес к квейнисам и готовы перейти к свиньям вуду.

– Я видел свиней вуду!

– Но ничего лучше все равно нет. – Он поколебался. – Я хотел бы, чтобы вы осмотрели резьбу свиней вуду. Мне кажется, она представляет особый интерес.

Глядя на свиней вуду, я не мог решить, что в них Альберт считает особо интересным. Сам я испытывал только отвращение – конечно, не считая нетерпения, которое я с таким трудом сдерживал. Свиньи вуду живут в грязи. Никогда не мог понять, как они не тонут в собственных отходах, но им как будто все равно.

Они настоящие свиньи, эти свиньи вуду. И не в том дело, что они похожи на свиней, нет, больше всего они похожи на синекожих муравьедов; спереди и сзади их тела заострены. И все же они настоящие свиньи. То, в чем они живут, нельзя назвать клеткой. Это свинарник.

Они живут в собственном дерьме. И окружает их не просто грязь пополам с дерьмом. В ней, как изюм в пудинге из гнилых фруктов и экскрементов, сидят украшения. Это и есть резьба, которую упомянул Альберт.

Так как Альберт заговорил об этом, я принялся внимательнее разглядывать резьбу свиней вуду. И не увидел, что так заинтересовало его. Эта резьба есть во всех музеях. Я даже сам держал ее в руках – держал неохотно, потому что вонь свинарника сохранилась, несмотря на кипячение и полировку. Просто кусочки обработанной древесины, или кости, или зуба. От десяти до двенадцати сантиметров в длину, и если статуэтки вырезаны из зуба, то это не зубы самих свиней вуду. У этих свиней вообще нет зубов. У них есть очень твердые режущие поверхности на кончике носа – или рыла, или хобота, зависит от того, как вы предпочтете их описать. А зубы принадлежат животным, которыми питаются свиньи вуду. Когда основали колонию, вместе со свиньями вуду привезли и несколько десятков таких животных. Они используют для резьбы их зубы, а также кости, только кости эти принадлежат их убитым и съеденным дорогим усопшим близким. Да и «резьба» не совсем подходящее слово. Свиньи выгрызают свои статуэтки, потому что никаких инструментов для резьбы у них нет. И языка у них тоже нет.

В сущности, у них ай кью[31] суслика…

Но они создали и одержимо продолжают создавать множество предметов искусства.

«Искусство» тоже, может быть, слишком сильно сказано, потому что все эти статуэтки изображают одно и то же. Они похожи на кукол. Насколько могу описать, изображается шестиногое существо с телом льва и головой и торсом гориллы, и ничего даже отдаленно похожего на планете вуду нет.

– Так что в них особенного? – спросил я Альберта.

Он ответил:

– Как вы думаете, почему свиньи продолжают вырезать их?

Другие тоже приняли участие в игре в догадки.

– Религиозные объекты, – сказал Кассата.

– Куклы, – сказала Алисия Ло. – Им нужно чем-то играть.

– Посетители, – сказала моя дорогая портативная Эсси.

И Альберт одобрительно улыбнулся ей.

Как это часто бывает у меня с Альбертом, я понятия не имел, что у него на уме. Было бы интересно проследить за его мыслью, но тут Кассата выпрямился.

– Сообщение, – сказал он. – Прошу прощения. – И тут же исчез.

Назад он не вернулся. А мы перестали видеть и слышать маленькое убежище, которое он для нас создал. И слышали только голос. Вначале не его голос. Вначале мы услышали продолжение перевода песни лежебоки:

Огромны были они и болезненно горячи,

И все живое в страхе билось друг о друга.

А потом возбужденный голос Кассаты:

– Идемте! Вы можете присутствовать на заседании штаба! – Тут появился сам Кассата, сияя от счастья, как солдат, увидевший перспективу схватки. – Они это сделали, друзья! – воскликнул он. – Проследили источник послания Убийцам. И закрыли весь сектор, и мы движемся туда!

13. Дети в плену

Директриса школы была не только человеком, она умела обращаться с детьми. У нее было четыре диплома и девятнадцать лет практики. За это время она встретилась почти со всеми проблемами, какие способны представить дети, то есть примерно одна проблема на ребенка в семестр на все тысячи детей, за которыми она присматривала все эти годы.

Ничего из этого сейчас ей не помогло. Она была растеряна.

Появившись в комнате ожидания консультационной секции, она задыхалась и не верила себе самой.

– Но это фантастика, моя дорогая, – сказала она плачущей Онико. – Как они могли… Прочесть твой дневник… Но почему… – Она бросилась в кресло, по-прежнему удивляясь невероятности происходящего.

– Мэм? – сказал Снизи и, когда директриса бросила на него взгляд, продолжал: – Не только Онико. Я тоже веду дневник, и он тоже был частью передачи.

Директриса беспомощно покачала головой. Она махнула рукой в сторону экрана, и на нем сразу появился школьный пляж: рабочие занимались кострами