Читать книгу "Плантагенеты. Короли и королевы, создавшие Англию - Дэн Джонс"

Но в этот раз, в отличие от встречи в Майл-Энде, дело шло к развязке. Когда Тайлер потребовал принести ему воды и грубо сплюнул под ноги королю, кто-то из королевской свиты не выдержал и оскорбил вождя бунтовщиков. Завязалась драка, и Уильям Уолворт вытащил кинжал и глубоко вонзил его в бок Тайлеру, смертельно его ранив. После чего мэр ускакал в Лондон, чтобы призвать на помощь ополчение во главе с Ноллесом.

Пришел звездный час Ричарда. Армия Тайлера располагалась на другой стороне поля, но почувствовала, что что-то пошло не так. Как только Уолворт пырнул его кинжалом, Тайлер вскочил на свою маленькую лошадку и поскакал по направлению к своим, выкрикивая; «Измена!» Когда он, полумертвый, упал перед ними наземь, повстанцы поняли, что их обманули. «Они начали натягивать луки и стрелять», – пишет хронист. Ричард, осознав, что нужно что-то предпринять, шокировал собственную свиту, пришпорив коня и поскакав прямо к повстанцам. Он заявил, что теперь он их командир и вождь и что они должны следовать за ним.

Это был поступок удивительной отваги; юный король продемонстрировал быстроту реакции, достойную Эдуарда III, Черного принца или любого из своих великих предков. Бунтовщики пали перед королем, буквально подавленные его величием. Пока он их отвлекал, на поле прибыло городское ополчение. Оно окружило повстанцев и вывело их из Лондона почти без кровопролития. Ситуация была спасена, и спас ее 14-летний Ричард. Он предотвратил революцию – хотя бы на некоторое время.

Кризис возвращается

Момент, когда король стоял перед своими бунтующими подданными у Смитфилда, стал такой же славной победой монархии, как и любой из легендарных подвигов его предков. Ричард в 14 лет показал свой поистине королевский характер.

Показал он и настоящий королевский гнев. Подавив восстание, он настойчиво собирал кровавую правовую жатву с мятежников. Разрывая в клочья вольные перед бунтовщиками, явившимися умолять его о восстановлении дарованных прав, он произнес фразу, которая вошла в историю: «…рабами вы были, рабами и останетесь; отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой… Ибо до тех пор, пока мы Божьей милостью правим этой землей, мы приложим усилия… чтобы держать вас в таком подчинении, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков». Это были жестокие, продиктованные злопамятностью слова, но и вполне обдуманные. Безусловно, поведение Ричарда во время кризиса 1381 года предвещало 14-летнему королю большое будущее.

Оно показало, что король входит в возраст, когда сможет по-настоящему, а не только для вида, взять правление в свои руки. Непрерывные советы – характерная примета первых лет его царствования – через три года прекратились, и теперь правление осуществлялось напрямую из королевского дворца. Начиная с мая 1381 года и далее официальные записи свидетельствуют о заметном увеличении числа приказов, изданных самим королем или как минимум с его персонального одобрения, подтвержденного личной печатью.

К 1381 году Ричард действительно достиг возраста зрелости. В 14 лет он уже мог жениться и сделал это без промедления. Его невестой стала Анна Чешская, сестра Вацлава IV, короля Чехии и избранного императора Священной Римской империи. Ричарду и его советникам этот брак казался весьма благоприятным. Сестра Анны была королевой Венгрии и Польши, а тетка, Бона, – королевой Франции. Имперский союз напоминал о ранней эпохе Плантагенетов, о днях, когда императрица Матильда основала великую династию. Не менее важно, что этот союз зафиксировал Англию на одной стороне разлома, разделившего Европу в 1378 году, когда были избраны сразу два папы и в Церкви произошел раскол. По примеру правителей Германии и Италии Англия последовала за папой римским Урбаном VI. С этой точки зрения союз с Чехией имел смысл, потому что Франция, Шотландия и Кастилия встали на сторону Клемента VI, сидевшего в Авиньоне.

Брак казался престижным и прагматичным, но он тяжким финансовым бременем лег на работавшее на износ казначейство. Новый шурин Ричарда, король Вацлав, был банкротом. Если бы Ричард выбрал итальянскую принцессу, он мог бы рассчитывать на значительное приданое. Но вместо того чтобы благодаря браку разбогатеть, Ричард обнаружил, что Вацлав рассчитывает получить от зятя 15 000 фунтов при скреплении династического союза. Это была крайне невыгодная сделка, и, когда Анна в январе 1382 года венчалась и короновалась в Лондоне, лондонцы выразили свое неодобрение, сорвав с городского фонтана полотнище, расшитое королевскими и императорскими гербами.

Тем не менее приезд 14-летней Анны в Англию в декабре 1381 года положил начало отношениям, основанным на истинной любви: король будет искренне предан своей супруге. Анна и Ричард представляли собой странную, эфемерную пару. Вестминстерский хронист описывал Анну как «крохотное создание». Ричард был блондином, совершеннейшим мальчишкой, с глазами слегка навыкате и вытянутым, скорбным лицом, характерным для поздних Плантагенетов. У него не росла борода, и, за исключением зарождающейся склонности к припадкам ярости в случаях, когда, как он считал, что-нибудь угрожало его королевскому достоинству, Ричард говорил тихо и с запинкой.

Тем не менее вокруг этих слабых подростков начал формироваться элегантный и экстравагантный королевский двор. Уже в юности Ричард ощутил вкус к внешнему блеску царствования. Он унаследовал любовь деда и отца к торжествам и изысканным развлечениям, хоть и не разделял их энтузиазма относительно турниров и личного участия в рукопашных боях. Его царствование будет преимущественно визуальным, эстетическим, и на первый план выйдут публичные демонстрации богоданности власти монарха и утонченные ритуалы. Королевские дворцы в Элтаме, Кингз-Лэнгли и Шине были оборудованы прекрасными отдельными ванными и танцевальными залами, современными кухнями и кладовыми для специй, откуда на столы подавались необычные, щедро приправленные деликатесы. Ричард, Анна и их придворные одевались по последней моде: мужчины носили тугие лосины и гульфики, расшитые драгоценностями мантии с высокими воротниками и дорогие камзолы; женщины надевали тесно подогнанные платья, изысканные украшения и туфли с такими длинными и острыми носами, что их приходилось специальными веревочками подвязывать к коленям. Двор Ричарда должен был излучать не меньше великолепия, чем двор Эдуарда III, – и долги короля росли с такой же скоростью.

Приобретая собственный стиль, двор постепенно начал изменяться и в составе. Старые друзья, такие как сэр Саймон Берли, оставались близки королю, но от бывших слуг Черного принца он отдалялся, предпочитая им общество молодых придворных рыцарей вроде Джона Бошана, Джеймса Бернерса и Джона Солсбери. Текущими государственными делами занимался в основном Майкл де ла Поль, верный слуга Черного принца. Де ла Полю было чуть больше 50; место при дворе он получил по настоянию парламента. Отец де ла Поля был богатым торговцем, основным спонсором Эдуарда III, и у Ричарда он тоже был в большой милости. Но главным баловнем двора Ричарда был, конечно, Роберт де Вер, молодой граф Оксфорд. Де Вер был всего на пять лет старше Ричарда, и его близость к королю породила те же самые подозрения и опасения, что сопровождали взлет другого королевского фаворита, Пирса Гавестона. Через несколько лет после смерти де Вера язвительный хронист Томас Уолсингем обвинит его в том, что он манипулировал Ричардом с помощью черной магии, и предположит, что этих двоих связывали гомосексуальные отношения.