Читать книгу "Возвращение - Жанна Штиль"

— Я держал его на руках, и не мог открыть решётку.

Наташа помнила, что вода в том месте доходила Яробору до груди. Он тоже открыл решётку не с первого рывка. Нырял.

— Наки выскользнул из рук и ушёл под воду. Я погрузился следом, но он вынырнул в стороне от меня и… поплыл.

Шамси порывисто вернулся и сев на стул напротив Наташи, взял её руки, сжимая. Она слушала затаив дыхание.

— Вэлэри, он барахтался и плыл, а я смотрел. Мой сын выполз на камни. Слышите, выполз. Сам. Я видел, как он на четвереньках ползёт к стене. Больше мне ничего не нужно от вашего мира. Теперь я знаю, как вылечить сына.

— Стресс… — Наташа охрипла от волнения. — В стрессовой ситуации включаются все ресурсы организма. Это сродни второму дыханию. Шамси, у меня камень с души упал… Господи, какое счастье.

Она плакала, а он целовал её руки.

* * *

— Шамси, пообещайте, что приедете ко мне в гости вместе с Наки. Я хочу увидеть, как он бегает. И смеётся.

Он улыбнулся, устраивая сына в карете на сиденье:

— Обязательно увидите, — коснулся её руки поцелуем.

— Ну, Наки, желаю тебе полного выздоровления. И приезжай в гости.

Обняла голубоглазого сына нечистокровного абассинца с любопытством поглядывающего в сторону задравшей нос Греты. Та, сложив руки на груди, постукивая по плечу пальчиком с нанизанным на него колечком, не отходила от пфальцграфини.

Лиутберт увязался за Францем, придерживающим подозрительно оттопыренную рубашку на груди. «Не иначе парочка голубят припрятана», — решила Наташа, провожая их взглядом. За ними спешила няня.

Дитрих сдержанно прощался с тайным советником.

— Всё же красивые рождаются дети у смешанных рас, — поделилась пфальцграфиня мыслью с Фионой.

Обратила внимание на Ирмгарда и следовавшую за ним зарёванную Киву, утирающую полой передника покрасневшее лицо. Он, что-то буркнув ей, скрылся за углом дома.

— Что случилось? — Наташа, подойдя к кормилице, смотрела, как эскорт тайного советника покидает гостеприимный замок.

— А вы не слышали? — всхлипнула она.

Девушке от подобных выражений всегда становилось не по себе. Никогда не знаешь, что они таят.

— К господину дознавателю прибыл гонец. Ирмгард, господин барон и… господин дознаватель… долго беседовали в кабинете. И вот… Мой мальчик… — Кива заплакала, уткнувшись в передник.

— Не пугайте меня.

— Он решил… Он поступил к нему на службу.

— К кому?

— К нему, — кивнула на «воронок», выехавший из-за угла.

За ним показался второй отряд стражников во главе с Ингвазом. Среди них Наташа увидела вице-графа.

— В тайную службу короля? — ахнула она.

— Вон тот, — Кива неприязненно кивнула на Ингваза, — нескончаемо мутузил его у казармы… Всевышний, что скажет хозяин? Как я посмею поднять на него глаза? Как я буду без моего мальчика? — Запричитала, хватаясь за руку девушки. — Госпожа, удержите его. Он вас послушает.

— Не думаю, — перехватила прощальный жёсткий взгляд вице-графа. Бледное лицо, плотно сжатые губы. Покачиваясь в седле, он смотрел на неё, как… на пустое место.

Чего и следовало ожидать. Он видел, что произошло в кухне, и всё понял не так. За несколько минут из влюблённого в неё юноши он превратился в… женоненавистника? Наташа прикрыла глаза, чувствуя, что потеряла частицу себя. Сейчас она ничего сделать не может. Он похож на своего отца, а значит, ему нужно время, чтобы остыть, взглянуть на всё под другим углом зрения, осмыслить увиденное. А пока… Она помахала ему во след, получив в ответ нахмуренный взор.

Успокаивала рыдающую Киву, осеняющую крестным знамением скрывающийся за въездными воротами эскорт:

— Он вернётся. Не на войну же уходит. Вон, какую котомку вкусняшек вы ему собрали. Ингваз присмотрит за ним.

А теперь… Нужно набраться терпения и готовиться к встрече любимого.

— Госпожа, — подбежала Грета, держа за руку Лиутберта, — вы вчера обещали научить нас лепить из теста фигурки.

— Обещания нужно выполнять. Идёмте, мои хорошие.

Она, вдруг вспомнив о Юфрозине, поискала её среди провожающих женщин. Взяв под руку Киву, заметила:

— Не вижу Юфрозины.

Женщина махнула рукой:

— Её всегда не видно и не слышно. Есть она, нет… Всё едино.

Сердце сжало печалью. Никто так и не попытался наладить с ней отношения. А она? Стремилась ли к этому она?

Для своей затеи пфальцграфиня не нашла ничего лучше, чем оккупировать кабинет хозяина. Его дома нет, гость отбыл. Дитрих? Кто его знает, где он. С отъездом Ирмгарда дел у него прибавилось.

Грета и Лиутберт, истыкав пальцами пластичную массу в высокой миске и быстро сообразив, что от них требуется, под руководством Наташи без промедления принялись за дело.

Франц присоединился к ним позже. Сев за низкий столик, приспособленный для творчества, неуклюже вертел в руках мягкий шарик, поглядывая на дощечку с вылепленными фигурками.

— Это белка, — Грета ткнула пальчиком с надетым на нём колечком в фигурку зверька. — А вот ёж, грибы.

— Ого! — Франц рассматривал ежа с колючками, надрезанными с помощью маникюрных ножничек.

Девушка, делая надрезы на тесте, формируя «колючую» шубку млекопитающего, вдруг вспомнила, как Герард выстригал прядь её волос на затылке, оголяя татуировку. Усмехнулась своим мыслям.

— А вот змея, — указал на тощую сосиску Лиутберт. — Я делал.

У окна с вязанием сидела няня, чутко прислушиваясь к разговору.

— Змея? — усмехнулся Франц. — Да это похоже на…

— Франц, — остановила его Наташа, — мы не сомневаемся, что ты умеешь лучше. Научи нас. — Подмигнула ему.

Он почесал голову, наблюдая, как в руках госпожи появился маленький голубок с хвостиком.

— Сделаем крылышки и нарисуем пёрышки, — сказала она.

Лепка её успокоила. Тревога улеглась, а вдохновенные лица детей вселяли покой и уверенность: всё будет хорошо.

Появление Дитриха внесло суматоху.

Грета и Лиутберт наперебой стали ему показывать свои поделки, ожидая похвалы.

Он, приостановившись, слушал, кивая, не отрывая глаз от рук Наташи, скатывающих шарик. Найдя на полке подшивку цер, прошёл к няне и вполголоса спросил:

— Давно вы тут? Почему дети не в своём покое?

Она вскочила, беспокойно глядя на покрасневшее лицо хозяина:

— Сейчас уйдём.

Он озадаченно посмотрел на детей, позволив милостиво:

— Оставайтесь.

— Им ничего не угрожает, — оправдывалась няня. — Я вижу всё. Её сиятельство просто чудо.